После двенадцати праздник кончился, заключенные разошлись по баракам.
Укрывшись тоненьким байковым одеялом, Катя лежала на жесткой узкой постели из деревянных досок. Тревожно воющий в щелях ветер не давал заснуть. Казалось, что все это будет вечно — забор, несколько рядов «колючки», колония, серые робы, изнурительная работа на фабрике, девочки-мальчики и девочки-девочки… И она, отупевшая от такой жизни. Каждое утро до самой смерти, без передышки, ей суждено выходить на проверку, выкрикивать свою фамилию, имя, отчество, есть из старых алюминиевых мисок, каждый миг чувствовать на себе бдительные взгляды ДПНК.
— Катюша, подвинься, — внезапно послышался в темноте хрипловатый голос Руслана. — Такая холодина, ноги стынут.
— Чего тебе? — неприветливо отозвалась Катя. На самом деле она прекрасно знала, чего именно.
— Ну пусти хоть погреться. Ноги окоченели на полу стоять…
И вот Катя задумчиво смотрит на хищную мордочку Руслана с огромными умоляющими глазами и думает: что в этом дурного, если она откинет одеяло и хоть на секунду, хоть на миг ощутит подле себя тепло чужого, ждущего ее тела. Хоть бы на миг испытать любовь, пусть ненастоящую, пусть фальшивую, искусственную, но — любовь!
А потом она вспоминает ссоры, склоки среди «семейных пар», их измены, их рыдания, наблюдаемые ежедневно, их месть и нарочито грубым голосом произносит:
— Отвали! Спать хочется.
А потом до самого рассвета она тихо плачет в подушку от безысходности и беспросветности своего существования.
С той новогодней ночи Руслан мстит Кате незаметно и подло. Зачем она это делает — непонятно. У нее новая пассия, та самая стеснительная девочка, которая читала со сцены свои стихи. Зачем Руслану Катя, если у нее все в порядке с личной жизнью? Но нет! Руслан идет даже на курушничество, чтобы отомстить за свою отвергнутую любовь.
Кате то и дело влетает от начальства. То она не вовремя пошла в ларек, то слишком много времени провела на перекуре, то в ее тумбочке нашли запрещенные вещи — зажигалку, карты, таблетки. Катя знает, что вещи ей подкинули, но, сжав зубы, лишь насмешливо смотрит на Руслана. В глазах ее — вызов. От злости она кажется такой хорошенькой, что Руслан еще больше бесится и еще больше начинает вредить.
— А Сорокина пропустила политзанятия! — ябедничает она.
И Кате в двухсотый раз приходится объяснять, что от политзанятий она освобождена официально, поскольку имеет незаконченное высшее образование.
Но ее враг не унимается. На очередную отвергнутую попытку он готовит новый сокрушительный удар…
— Руслан не успокоится, — предупреждает верная подруга Алевтина, — смотри в оба. Может, устроим ей темную, чтоб наконец отвязалась? — предлагает она.
— Не надо, — улыбается Катя. — Вот еще, руки пачкать!
Потом ей показалось, что Руслан стала как-то поспокойнее в последнее время, и она расслабилась.
Внезапно нагрянула весна. В воздухе разлито душное изнурительное томление. Заключенные стали совсем чумные. Воздух пропитан любовью, ее аромат плавает в вечернем сумраке, смешиваясь с запахом клейких почек и пробивающейся к солнцу травы. Все думы — за забором, за колючкой. Неподалеку — мужская зона, и заключенных из нее иногда привозят сюда для работ. Женщины кокетливо подводят глаза, прихорашиваются. И Катя тоже прихорашивается. А вдруг она увидит сегодня того парня в мешковатой робе с зелеными, удивленно распахнутыми глазами?
Она знает, он тоже выделил ее из однолицей, серой толпы женщин. Его глаза то и дело ищут среди разных лиц, старых и молодых, безобразных и красивых, ее пылающее смущенной улыбкой лицо. Кате уже поведали, что зеленоглазого юношу зовут Сашей. В Сашу влюблена добрая половина всех женщин в колонии, включая старушку из Дагестана, виновную в присвоении колхозного барана. Но Саша обращает внимание только на нее, Катю.
Катя ходит счастливая, смеется. Она летает по фабрике и с утроенной силой ворочает тяжелые свертки ткани. Каждый день она подводит глаза и вырисовывает себе длинные ресницы.
Руслан о чем-то шушукается со своими приятельницами, зловеще усмехается, поглядывая на Катю.
О счастье! — влюбленным наконец удалось перекинуться парой слов. Саша шепчет Кате, что будет ждать ее после работы за штабелями дров, а та лишь согласно опускает ресницы — приду.
И вот их первое свидание. Они сидят на бревнах, в воздухе разлита майская теплынь, они говорят и не могут наговориться. Их сапоги видны каждому, кто проходит мимо дровницы. Саша осторожно обнимает Катю и целует ее — страстно и нетерпеливо, как в последний раз. Кто знает, будет ли еще одно свидание? Но Саша уверен — будет!
Они договариваются встретиться в бане на следующий день. Заведующей баней работает Алевтина, верная Катина приятельница. Аля пообещала закрыть их там на полчасика и посторожить от дежурных. В бане хорошо: чистые матрасы, чистое белье. Туда редко заходят ДПНК, и, может быть, влюбленным удастся хоть на секундочку побыть вдвоем.
Издалека доносится условный свист. Сашу уже ищут. Он торопливо прощается с девушкой и бежит по размокшей весенней грязи, чавкая сапогами. И вот он уже стоит навытяжку перед конвоиром, сочиняя что-то несуразное по поводу своего отсутствия.
Катя, окрыленная, бежит в отряд. Ее глаза сияют от счастья.
В узком проходе между бараками она неожиданно сталкивается с Русланом: руки вызывающе уперты в бока, к нижней губе приклеена цигарка, глаза хищно и азартно блестят.
— Стой!
— Чего тебе? — без опаски спрашивает Катя. Внутри нее — сплошное счастье. И ни капельки страха.
— Надо поговорить!
— О чем? Ну, я тебя слушаю!
— Не здесь, — Руслан бдительно оглядывается, — идем в сарай. Сейчас отряд с репетиции спортивного праздника пойдет.
Катя послушно идет за Русланом в сарай. Зачем? Она и сама того не знает. Она вся полна мыслями о Саше, она предвкушает свидание, которое сулит ей небывалое, недоступное в колонии счастье. Счастье, которого на воле не ценишь, которое там дается так просто и обыденно, как кусок хлеба. Здесь это счастье нужно завоевывать невероятными усилиями.
Руслан ступает осторожно, по-кошачьи. Она на секунду задерживается в дверях, тихо, как суслик, свистит и сильно толкает Катю в спину. Девушка летит вперед, не успевая сообразить, что происходит. Она только инстинктивно выставляет руки, чтобы сгруппироваться при падении. Кто-то подхватывает ее под мышки и с силой бросает оземь.
— Бей ее, суку! — слышен хриплый лай Руслана. Десятки кулаков набрасываются на нее, безжалостно валтузят под ребра, царапают острыми ногтями.
«Только не лицо!» — думает Катя и прикрывает лицо руками. Только бы не испортить внешность перед свиданием, только бы не это!
Но нападавшие, кажется, знают, о чем думает жертва. Ладони отдирают от лица, от умелого удара щекотная влажная струйка быстро-быстро сползает по щеке.
