А сейчас, выходя вместе с ним из комнаты матери, Лайра внимательно на него посмотрела. У Дэра был красивый профиль, чудесные вьющиеся волосы и удивительные глаза цвета кофе. В этот день на нем была тонкая джинсовая рубашка, рукава которой он закатал чуть повыше локтя, так что можно было полюбоваться игрой его крепких мышц. И он все время смотрел на нее так, как будто она была самой красивой женщиной на свете.
Единственной проблемой в их отношениях было сейчас то, что Дэр обращался с ней как с хрупким музейным экспонатом. Он боялся лишний раз прикоснуться к ней, словно прикосновение могло причинить ей какой-нибудь ущерб. А она хотела большего.
По вечерам они с Дэром много разговаривали: рассказывали друг другу истории из своего детства, смеялись, делились своими взглядами и надеждами на будущее. Все это тоже помогало ей справиться со своей душевной травмой.
Единственное, что они не обсуждали, – это их отношения.
Иногда Лайра задавала себе вопрос: а что это за отношения? Может, и не было никаких отношений? Может, она принимала желаемое за действительность?
Когда они наконец дошли до гостиной, Дэр повернулся к ней и пристально посмотрел в глаза. Она покраснела. «Не нужно было так откровенно разглядывать его», – сказала она себе. Но тут Дэр улыбнулся ей, и от этой его улыбки на душе у нее потеплело, а от смущения не осталось и следа.
Дэр провел ладонью по ее щеке и чуть хрипловатым голосом проговорил:
– Ты уже лучше чувствуешь себя?
Она сделала глубокий вздох и утвердительно кивнула:
– Да, я прекрасно себя чувствую. Особенно когда ты рядом.
Он погладил ее по волосам и, чуть наклонившись, поцеловал в губы.
– Мне тоже очень хорошо, когда ты рядом. Но мне хочется, чтобы ты всегда была со мной, Лайра Коллинз.
Она вздохнула с облегчением. Теперь она почувствовала себя по-настоящему счастливой и защищенной. Примерно такие же чувства она испытывала когда-то и рядом с отцом. Но тогда все, конечно, было не так, как сейчас.
Ох, если Дэр сейчас не отойдет от нее, она просто набросится на него…
– Подожди… – Она внезапно отстранилась. – Я хочу кое-что показать тебе. Пойдем со мной.
Он взглянул на нее с удивлением:
– Что ж, пошли.
Лайра взяла его за руку и повела в ту комнату, где работала. На большом столе, за которым она создавала свои произведения, лежали инструменты и небольшие металлические листы. Здесь же стояли и маленькие фигурки. Но не их она хотела показать Дэру.
Они подошли к висевшему рядом со столом шкафчику, и Лайра выпустила его руку. Дэр посмотрел на стол и взял с него маленькую шкатулку, которую и раньше видел у Лайры. Он провел по ней большим пальцем и проговорил:
– Ты ведь всегда носишь эту шкатулку с собой?
Лайра грустно улыбнулась:
– Она очень дорога мне.
Девушка взяла у него из рук шкатулку и открыла крышку. Внутри, завернутый в тонкую салфетку, лежал полицейский значок ее отца.
– Он принадлежал твоему отцу? – спросил Дэр.
Лайра кивнула и с нежностью погладила значок указательным пальцем.
– Прошло уже восемь лет, а мне все так же больно.
Она закрыла шкатулку. Дэр крепко обнял ее и прижал к груди.
– Мне так жаль, солнышко…
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в небритую щеку. Потом Лайра попыталась высвободиться из кольца его рук, но Дэр не отпустил ее.
– Мне кажется, я никогда не избавлюсь от чувства вины, – прошептала Лайра.
Он прижался лбом к ее лбу.
– Ты ни в чем не виновата, запомни это, малышка. Просто так произошло, вот и все.
Она тяжело вздохнула и все-таки высвободилась из его объятий.
– А ты? Ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что погиб твой напарник? Смог ли ты освободиться от чувства вины?
Мысленно Дэр часто возвращался к тому дню, когда в перестрелке погиб его напарник. А с тех пор как он привез Лайру и ее мать к себе на ранчо, он стал даже чаще вспоминать тот эпизод. Но чувствовал ли он себя виноватым?.. Он ничего не мог тогда сделать, не мог спасти его. Нет, скорее всего он не испытывал чувства вины. Ему было очень жаль, что так произошло, но он ни в чем не был виноват. Так же как и Лайра не была виновата в смерти своего отца. Заглянув в глаза Лайры, он проговорил:
– Я стараюсь освободиться от этого чувства.
Она прикоснулась пальцами к его подбородку.
– Мы будем стараться вместе.
Дэр осторожно привлек ее к себе – Лайра все еще держала в руке металлическую шкатулку, – и губы их слились в долгом поцелуе. Наконец, отстранившись от нее, он снова посмотрел ей в глаза и пробормотал:
– Я все время вспоминаю про Баркера. Не могу не думать об этом мерзавце.
– Но у меня теперь все в порядке. – Лайра улыбнулась. – Не нужно обращаться со мной как с древним музейным экспонатом, который может рассыпаться в любую минуту.
– Я обращаюсь с тобой как с бесценным экспонатом. – Дэр тоже улыбнулся.
Лайра поставила коробочку на стол рядом с маленькой ветряной мельницей, которую она сделала недавно.
Дэр снова посмотрел на ее рабочий стол и теперь взял с него желтого медвежонка.
– Подарок отца? Она покачала головой:
– Нет, это мне подарила мама. – Лайра взяла медвежонка, погладила его по голове и вернула на прежнее место. – Просто мне хотелось иметь при себе какой-нибудь ее подарок. И подарок этот должен был быть маленьким и легким, чтобы не слишком обременял мою походную сумку. Когда мне было очень плохо, я брала этого медвежонка и прижимала к себе. Я, конечно, злилась на мать из-за того, что она привела меня в секту, но в глубине души знала, что это не ее вина.
Лайра грустно улыбнулась.
– Так что полицейский значок отца и медвежонок матери путешествовали со мной целых восемь лет.
Дэр нахмурился, и Лайра провела ладонью по его щеке, словно пыталась вернуть ему хорошее расположение духа.
– А у меня для тебя кое-что есть, – сказала она.
Лайра подошла к висевшему на стене шкафчику, открыла его и сняла с полки наполненную розами вазу.
– Розы?.. – Дэр вдруг почувствовал, что к горлу его подкатил ком. – Кажется, ты говорила, что перестала делать их после смерти отца.
Лайра с улыбкой протянула ему вазу:
– Я снова начала делать розы. А эти я сделала для тебя. Надеюсь, они тебе понравятся.
Дэр не сразу заговорил: переполнявшие его эмоции мешали ему выразить то, что он чувствовал. От подступивших слез у него защипало глаза.
