— О каком деле идет речь, Габриель? — спросил он, стараясь говорить непринужденно.
— Не играй со мной в невинность, Джереми. Ты понимаешь, зачем мы пришли.
Лонсдейл сглотнул.
— Венеция? — Его голос едва не сорвался на визг.
— Совершенно верно, Венеция. Ты получил от меня пакет, содержащий все необходимое и подробные инструкции?
Лонсдейл снова попытался сглотнуть, но в горле у него пересохло. Он пожалел, что разбил стакан с виски.
— Да, — с трудом ответил он.
— И ты сказал своим людям, чтобы они точно выполнили мои инструкции?
— Воспользоваться специальными пулями, чтобы убить женщину, мужчину взять живым, найденный ими предмет привезти мне. Все так, как вы сказали. Я все сформулировал для них предельно точно.
— И где мой крест?
Лонсдейл нахмурился.
— Могу предположить, что он еще не найден. Мне бы сообщили…
— К сожалению, ты очень плохо информирован, Джереми. Как всегда, отстаешь от нас на несколько шагов. Неужели я все должен делать сам?
— О чем вы?
— У тебя есть свои информаторы, а у меня — свои. Представь мое удивление, когда я услышал о небольшом инциденте в Венеции. Речь идет о четырех на редкость неумелых и весьма мертвых бандитах, о большом количестве пролитой крови и одном исчезнувшем кресте, все еще находящемся в руках человека, который и близко к нему не должен подходить. — Стоун вздохнул и с отвращением покачал головой. — Твои постоянные неудачи начинают меня сердить, Джереми.
Лонсдейл покраснел.
— Подождите. Я позаботился о том, чтобы мои люди получили ваши специальные пули, норбенол, или как вы их называете? Что я должен был сделать — сам зарядить за них пистолеты?
— Носферол, — нежным голосом уточнил Стоун. — И я очень советую тебе не терять спокойствие, когда ты общаешься с нами.
Однако Лонсдейл уже не мог остановиться.
— Как я мог предвидеть, что они не используют ваше оружие? Ведь я не могим объяснить, почему нельзя стрелять простыми пулями? Или мне следовало сказать: «Вы отправляетесь в Венецию, чтобы подстрелить проклятого вампира?» Эти люди обычные громилы, а не Абрахам Ван, мать его, Хельсинг.
— Обычные мертвыегромилы, Джереми. А ты, друг мой, — добавил Стоун, тыча пальцем в Лонсдейла, — кретин.
Лонсдейл смолк. В комнате воцарилась тишина, и Стоун принялся расхаживать взад и вперед по комнате.
Лонсдейл разинул рот.
— О нет. Только не Тоби, пожалуйста. Я сделаю все, что нужно.
— До сих пор я был слишком снисходителен к тебе, Джереми. Боюсь, на сей раз мне придется тебя наказать.
Лилит рассмеялась. Захария и Антон обменялись ухмылками. Анастасия смотрела на политика с нескрываемым презрением.
— Отдай его мне, Габриель. Он пожалеет, что родился на свет, уж поверь.
— Нет, у меня на него свои планы, — сказал ей Стоун и, повернувшись к Лонсдейлу, продолжал: — Теперь, когда Соломон владеет крестом из-за твоей идиотской ошибки, мы вынуждены временно покинуть страну, пока наши агенты его не поймают. Однажды ты уже помог нам сюда попасть, сейчас обеспечишь быстрый путь отхода. Я хочу, чтобы самолет с нами поднялся в воздух через час.
— Но…
— Грузовик с нашими личными вещами прибудет на аэродром. Ты позаботишься о том, чтобы их вовремя доставили на борт.
— Это невозможно, — запротестовал Лонсдейл. — Я не могу так быстро собрать экипаж. Нельзя взять и улететь в тот самый момент, когда захочется.
— А ты сделаешьэто возможным, Джереми. Или я должен снова напомнить тебе о юном Тоби?
Лонсдейл сломался. Он соскользнул со стула и заплакал, скорбно ломая руки.
Лилит посмотрела на брата.
— И ты считаешь, что это достаточное наказание для него, Габриель? Он одолжит нам летающую машину и все? Неужели ты стал слишком мягким?
— Они называют их самолетами, — напомнил ей Захария, и она зарычала на него.
— Я не закончил, — сказал Стоун, не сводя глаз с рыдающего политика. — Лилит, дай мне саблю, пожалуйста.
Лилит вытащила из ножен и протянула ему длинный сверкающий клинок. Стоун поднял левую ладонь и одним быстрым уверенным движением глубоко ее рассек, при этом у него на лице ничего не отразилось. Из раны по запястью потекла темная кровь. Он бросил саблю Лилит и кивнул Захарии. Огромный вампир шагнул вперед, поднял сопротивляющегося Лонсдейла и поставил перед Стоуном, который прижал кровоточащую руку к губам Джереми и заставил его пить кровь, которая потекла по подбородку политика и перепачкала рубашку. Лонсдейл сделал глоток, потом еще один.
— Хорошо. Захария, отпусти его.
Лонсдейл упал на колени, он задыхался, выплевывая сгустки крови на ковер.
— О господи, что вы со мной сделали? — хрипел он, держась за горло.
Стоун вытер рану шелковым платком.
— Мои поздравления, Джереми. Ты только что сделал первый шаг в совершенно новый мир. Теперь ты стал моим новым слугой, связанным кровью. С этих пор и до самого дня твоей смерти или того времени, когда я отпущу тебя со службы, ты становишься моим личным помощником. Ты будешь жить с нами, путешествовать с нами, отвечать за наши отношения с людьми, действуя, как офицер связи.
— Красивое название для упыря, — пояснила Анастасия.
— Понятное дело, теперь мы будем иметь доступ ко всем твоим банковским счетам и другим ресурсам, твоим домам в Суррее, Лондоне и Тоскане. Думаю, это вполне разумно.
— Но… а как же двадцать миллионов, которые я вам… дал, — пробормотал Лонсдейл.
— Мы работаем над реализацией мечты, — ответил Стоун. — А это очень дорого стоит. Боюсь, нам потребуется любая поддержка, которую мы сможем получить. Ты ведь не против, Джереми?
— Он не в состоянии занять место Сеймура Финча, — прорычал Антон. — Вы только взгляните на него. Разве можно рассчитывать, что этот жалкий кусок дерьма сделает следующий шаг? Он уже не оправдал наших ожиданий.
— Верно, — сказал Стоун, с улыбкой глядя на Лонсдейла. — Однако он политик, а это меня завораживает. Никогда прежде я не встречал человека настолько восхитительно коррумпированного и полностью лишенного морали. У него осталась лишь одна слабость — любовь к сыну-ублюдку, — но скоро и она пройдет. Я верю, что со временем из него получится очень хороший упырь.
Лонсдейл никак не мог оправиться от шока, его волосы торчали во все стороны, лицо блестело от слез и крови.
— М-моя карьера, — визгливо залепетал он. — Я мог бы стать премьер-министром. А со временем президентом Европейского совета. — Он всплеснул руками. — Только подумайте, какую пользу я мог бы вам принести, обладая такой властью.
