— Неверно, — возразил Вианор, — моя сила только до времени связана магическим щитом над рулеткой Астиаля. Но с падением Сэпира она вновь высвободится и вернется ко мне.
— И сверх того, — добавил король Веселин, — мы все готовы обязаться, что приложим все силы для того, чтобы убедить короля Бойтура и Людену последовать нашему примеру.
— Ну, дон Эспиро? — сурово спросил магистр Аррето. — Смотри — ты безо всякой войны получаешь почти все то, ради чего хотел втравить Кардос в Сэпировскую бойню. Покончи с Сэпиром — и я сам клянусь, что прощу тебе твою измену.
Верховный Друид размышлял недолго — явное удовольствие так и проступало на его лице.
— Хорошо, — произнес он наконец, — но пусть все поклянутся мне в сказанном сейчас последней клятвой.
— Клянемся, — проговорили все — и из жезла Тикея Йора полыхнула молния, а небеса громыхнули.
— Астиаль принял эту клятву, Эспиро, — сказал Тикей. — Итак, мы ждем.
— Мне надо, чтобы Сэпир видел нас, Тикей. Убери свою защиту.
В шаре отобразилось зеркало Сэпира — блестящее пятно ушло с него, и Сэпир так и подпрыгнул в своем кресле, увидев наконец вождей обеих ратей. Тикей Йор шевельнул жезлом, и изображение разделилось — теперь стал виден не только кабинет Сэпира, но и Атлан, превращенный мерзостью Сэпира в Черный Город. Затем черное пятно на месте лица колдуна побледнело, приблизилось ближе к поверхности светящегося шара, затем проступило лицо Сэпира, и было оно неописуемо безобразно.
— Скорей, дон Эспиро, — поторопил магистр Аррето, — у меня нет желания долго пялиться на эту пакость.
Верховный Друид Кардоса взял в руку жезл — по преданию, жезл Верховного Друида принадлежал некогда самому Астиалю — воздел его и, глядя прямо в это отвратительное лицо, возгласил:
— Алла Астиаль абар! Именем Астиаля — велю тебе, Сэпир, — сгинь! Сгинь и рассыпься! Алла Астиаль абар!
Тянулись мгновения, но ничего не происходило — никаких молний и грома, никакого крушения Черного Города — ничего. Все осталось, как было, только сдвинулись черты лица Сэпира, выражая замешательство, — видимо, он не мог сразу уразуметь происходящее. А вслед за тем черное пятно вновь вернулось на прежнее место, и все так же носитель его бегал взад-вперед по своей комнате, и стоял все так же обезображенный Атлан — никто и ничто не изменилось и не сгинуло после слова Верховного Друида.
Над лужайкой повисла мертвая тишина — и вдруг её разорвал смех Уорфа. Он катался по траве:
— Он… хи-хи… верил! Он… верил! Верил, что может этим сокрушить Сэпира! О-ха-ха-ха!.. О-хи-хи-хи!..
Но больше не смеялся никто. Магистр Кардоса поднялся со своего места.
— Эспиро, — сдержанно произнес он, — и ради этой пустышки ты был готов поставить Кардос под мечи всей Анорины? И держать руку Сэпира? И радоваться войне и смерти над всем континентом? И лгать власти и народу Кардоса?
Верховный Друид стоял в ужасной бледности и ничего не отвечал.
— Дон Эспиро, — сурово проговорил магистр Кардоса, — ты повинен в серьезном государственном преступлении. Я подвергаю тебя аресту и смещаю с должности Верховного Друида, пока не соберется большой синклит Кардоса.
— Наконец-то! — вырвалось у Большого Дэма.
Он прогудел:
— Я правильно понимаю, магистр Аррето, что ты больше не идешь походом на Ардос?
— Правильно, барон Кра.
— И готов заключить мир с Ардосом и Семиленом?
— Правильно.
— И будешь судить этого изменника?
— Буду, барон.
— Магистр Аррето! — торжественно возвестил Большой Дэм. — Я снова у тебя на службе! Позволь — я лично пригляжу вот за этим, — Дэмдэм с отвращением указал на поникшего Эспиро.
— Лучшего я не мог бы желать до начала переговоров, — произнес маршал Эугидо. — Слава Астиалю, ты наконец разобрался, что к чему, дон Аррето. Боюсь, однако, что все обстоит ещё хуже…
Он посмотрел на магистра Кардоса, на недавних противников, как бы сомневаясь, говорить ли далее. Вианор кивнул:
— Верно, магистр Аррето, твой маршал прав. Внешняя измена — это ещё не все. В Кардосе составился заговор против тебя, дон Аррето.
— Даже так?
Магистр попытался взглянуть в глаза дону Эспиро, но тот опустился в траву и упорно смотрел в сторону.
— Я не буду объясняться перед этими еретиками и колдунами, Аррето. Клянусь, я все разъясню тебе. Я…
— Желаешь ли ты выслушать, что мы имеем сообщить тебе, магистр Аррето? — спросил Веселин. — Как ни противно мне общество дона Эспиро, но лучше, если он останется здесь.
— Договорим уж до конца, — тяжело вздохнул магистр Аррето. — Ну, какие ещё осталось вскрыть гнойники?
— Вскрывать гнойники — к выздоровлению, магистр Аррето, — спокойно заметил Тикей Йор. — Что касается заговора, то, вероятно, тебе и маршалу Эугидо придется большую часть расследовать самому. Мы знаем только, что в нем состоит кое-кто из рыцарства Кардоса и едва ли не все друиды. Их цель — теократия, а не просто орден. Кардос насквозь разъеден этой язвой. Твой маршал — один из немногих людей при дворе, кто не втянут в него. И знаешь, какой у них тайный знак? — «Астиаль алла».
— Признаться, — мрачно отвечал на это магистр Аррето, — я склонялся к тому, чтобы прямо здесь заключить союз с Ардосом и Семиленом для борьбы с Сэпиром. Но теперь, король Веселин, и ты, магистр Тикей, поймите меня правильно, я вижу, что Кардосу не до войны с Черным Сэпиром. Когда я выступал в поход, то думал, что Ардос идет против Кардоса. Теперь же ясно, что на нас свалилось худшее — Кардос против Кардоса.
— Мы всегда готовы помочь тебе, магистр Аррето, — заверил Веселин.
— Благодарю от всего сердца. Что — это, похоже, ещё не все?
— Не все, дон Аррето, — подтвердил Вианор. — пора рассказать о твоей семье. Видишь ли, граф Эспиро Кардиани предал тебя трижды — не только вне Кардоса и внутри его. Он предал тебя и как друг.
При этих словах бывший Верховный Друид попытался вскочить с места, но могучая рука Дэмдэма Кра легко осадила его:
— Сиди, друид. Сиди тихо!
Вианор продолжал:
— Браннбог Трор говорил тебе, что мы разыскали твоих детей. Твоя дочь Тинция уже замужем — за гарифом вастаанов Данчи, это в восточном Куманчире. Барситам было велено убить детей, но они не привыкли к такому и просто бросили её в степи. Три дня за ней присматривала самка барса, отгоняя стервятников, а потом мимо ехали вастааны, и барсиха привела их к ребенку. Тинция выросла свободной, как член их рода, больше того — как избранная, ведь барс — это сильный зверь и сильный знак. Сейчас она уже не помнит ни своей матери, ни отца, ни того, как их захватили барситы во время набега. Но ты можешь не радоваться этому, друид Эспиро, — вдруг заметил Вианор, — Тинция все вспомнит в свой срок.
