— Глупец, на что ты рассчитывал? Вернулся почти через сто лет и хочешь, чтобы тут оставалось все по-прежнему? — упрекнул сам себя маг.
Он прошел в комнату, некогда бывшею гостиной. Справа от двери стоял рояль, которого у них никогда не было. Абсолютно незнакомые лица смотрели на него с фотографий, висевших на стенах. Рифальд стал рассматривать их в надежде увидеть мать, но ни на одном из многочисленных снимков маг не нашел ее. Обойдя всю комнату, магистр остановился возле комода. Его взгляд тут же привлекли два письма, небрежно кинутые кем-то. Он взял один из конвертов и прочел адрес и фамилию получателя:
— Шестая мануфактурная улица, дом семь, квартира сорок три. Все верно, это наш адрес, — маг сказал «наш» и даже не запнулся. — Господину и госпоже Литье.
На втором конверте значился этот же адрес, но имя адресата уже иное — мадемуазель Лоли Литье.
— Все ясно, — кидая на комод конверты, сказал Рифальд. — Братца мне тут не найти.
Любопытства ради магистр стал машинально открывать ящики комода, выбрасывая на пол их содержимое. Постельное белье, детали женского туалета, кружевные салфетки образовали невысокий холмик возле ног старика. Не надеясь найти в семейном хламе что-то более-менее интересное, Рифальд неожиданно наткнулся на длинный узкий футляр. Сделанный из дерева и обтянутый велюром, он лежал в самом нижнем ящике, в левом углу. Покряхтывая, магистр нагнулся и достал находку. Футляр показался магу знакомым, словно он когда-то уже видел его.
«С обратной стороны должно быть небольшое тиснение золотой краской в форме змеи», — подумал старик и перевернул футляр.
Почти стершаяся от времени и с трудом различимая змея, красовалась на темно-синем фоне велюра. Когда-то именно этот футляр подарила ему мать, и он хранил в нем свои письменные принадлежности: две ручки и карандаш. Рифальд взволнованно засопел и открыл футляр, чуть слышно щелкнув замочком. То, что находилось под крышкой, весьма удивило магистра.
— Интересно, чей это скальпель?
Достав его из футляра двумя пальцами, маг стал вертеть инструмент, разглядывая со всех сторон. Скальпель выглядел так, словно только что был сделан, а не пролежал долгое время в ящике комода. Решив проверить остроту лезвия, старик провел по нему пальцем и тут же отдернул руку. На месте пореза выступила капелька крови.
— Какой идиот хранит такие вещи в комоде? — проворчал старик, прислонив подушечку пораненного пальца к губам.
Он хотел было положить скальпель обратно, но его внимание привлекла надпись, сделанная на дне футляра:
«Моему сыну Трифальду, самому лучшему врачу в мире».
— Даже это, и то ты отняла у меня, мама, — с презрением в голосе сказал старик.
Он положил скальпель обратно, закрыл крышку и со всей силы, на какую только был способен, швырнул со злостью футляр в окно. В его душе бушевала ненависть к матери и сводному брату. Теперь он во что бы то ни стало разыщет братца и без сожаления убьет его. Порезанный палец дергало, а кровь никак не останавливалась. Магистр поднял с пола первую попавшуюся под руку тряпку и стер ею кровь. Затем подул на рану, чуть слышно произнося заклинание.
Ноги старика гудели от усталости, и он, недолго думая, присел на диван, стоящий возле комода. Магистр никуда не торопился, впрочем, он даже понятия не имел, в какую сторону направиться — магия Мертвых, дав задание, не стала утруждаться намеками на то, где мог находиться его братец.
В течение всей жизни Рифальд ни разу не поинтересовался, как сложилась дальнейшая судьба матери: вышла ли она замуж, родила ли еще ребенка? Все эти годы маг жил лишь мыслью о мести. Оказывается, зря не интересовался, вон оно как все обернулось. Магистра слегка трясло от гнева, и желание отыскать родственничка и разделаться с ним росло с каждой минутой. Теперь это был уже не просто уговор с магией Мертвых, а дело чести.
Резкая боль резанула Рифальда по вискам и раскрылась огненным шаром в затылочной части головы. У старика на секунду потемнело в глазах, а затем он увидел странную картину. Магистр словно находился где-то в горах, напротив него сидел мужчина и что-то говорил: Рифальд видел, как шевелятся губы, но не слышал ни звука. От горного ветра глаза у мага заслезились, и он не мог как следует рассмотреть говорившего. Его лицо показалось магистру довольно-таки знакомым, но боль в висках мешала сосредоточиться и вспомнить. Единственное, что не вызывало сомнений, это местность, которую видел старик. Наваждение оборвалось так же резко, как и началось.
— Что это было? — тяжело дыша, спросил вслух Рифальд.
Естественно, никто ему не ответил. Минут десять или пятнадцать маг сидел с закрытыми глазами и медленно приходил в себя. Что тут говорить? Подобное произошло с Рифальдом впервые и вызвало не то чтобы страх или панику, вовсе нет. В большей мере видение заинтересовало старика, особенно лицо человека, сидящего напротив того, чьими глазами он смотрел. Цепкий ум магистра сразу же включился в работу, вычисляя, кто это был.
— Ну конечно же, — радостно хлопнул себя по коленям маг. — Господин Заххар Тоин собственной персоной. Надо же… А я-то, грешным делом, считал его мертвым. Любопытно, весьма любопытно.
Дождавшись, когда глаза перестало пощипывать, Рифальд встал, прошелся по комнате и остановился напротив зеркала. Разглядывая собственное отражение, он пытался проанализировать ситуацию и сопоставить факты. Зная окружение премьер-министра Тармана, магистр мог хотя бы приблизительно вычислить его собеседника.
— А местность-то я узнал, — улыбнулся сам себе маг. — Да, да, господин премьер, ловко вы спрятались. Надеетесь отсидеться и пережить конец света? К сожалению, у вас ничего не выйдет — я попросту не дам вам такой возможности.
Окинув взглядом комнату, некогда бывшую родной и уютной, а теперь холодной и чужой, Рифальд заглянул в подпространство, отыскал телеригу, ведущую к Квергонайской гряде. Перемещение заняло несколько секунд. В это время Заххар, придерживая отца Лазурия за плечо, помогал ему выпить стакан воды.
— Неужели так начинается безумие? — вытирая мокрые губы, спросил старик.
— Не знаю, — премьер-министр с волнением смотрел на старого мага. — Как вы сейчас себя чувствуете?
— Отпустило, значительно легче.
— Так что с вами произошло?
— Самому хотелось бы узнать. Словно чей-то разум в голову влез, и в глазах все потемнело.
— Что? Не нравится, когда в твоих мозгах ковыряются? — зло бросил Рифальд.
Оба мужчины — Заххар и отец Лазурий повернулись на голос. Появление магистра Ордена Скорбного Дня было настолько неожиданным, что премьер-министр выронил из рук стакан.
— Вот, оказывается, как выглядит мой брат, — рассматривая отца Лазурия, с усмешкой в голосе, произнес Рифальд. — О-о-о… Знакомый медальон Адептов Владыки. Сюрприз, сюрприз, не скрою.
Магистр обошел вокруг мужчин, разглядывая их, словно рождественскую елку.
