Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Дули все еще спал, а Профессор и Эскаргот уже были на ногах. Дверца рубки была открыта, и Джонатан слышал негромкие голоса, доносящиеся с палубы. Он слегка сполоснул лицо, почистил зубы и, забыв о бритье, поспешил туда. Он решил, что или отложит бритье на день-два, или кончит жизнь в какой-нибудь темнице, где никто не потребует, чтобы он брился.
День был мрачный и тусклый, но не очень холодный. Берега заводи покрывали сплошной слой папоротника, заросли винограда, тут же росли маленькие деревца-недоросли. Профессор вылез на берег и небольшим топориком стал срубать ветки, а особенно густо покрытые листьями – кидать на палубу. Эскаргот, находившийся где-то в районе мачты, произнес трагическим шепотом:
– Дайте мне одну из этих веток, дружище.
Джонатан вытянул руку с веткой в сторону мачты, и невидимая рука взяла ее. Он видел, как ветка словно сама вплелась в веревку, обвивающую поперечину мачты. Он протянул еще одну ветку, потом еще и еще – до тех пор, пока мачта не стала напоминать дерево. Затем они точно так же покрыли ветками носовую часть палубы и крышу рубки. На это ушло не так уж много времени, и наконец работа была закончена.
Они осмотрели плот со всех сторон, тут поправили ветки, там добавили, и решили, что с правого борта – то есть со стороны Высокой Башни – он выглядел довольно хорошо замаскированным. С кормы же он больше напоминал груду обломанных кустарников, набросанных поверх палубы плохо спрятанного плота. Но все же это было лучшее, что путешественники могли сделать. Эскаргот заметил, что не стоит волноваться о гуляющих здесь местных жителях. А гоблины, учитывая их умственные способности, попадутся на обман и не заметят плот. Ну а у главного гнома, конечно, есть дела поважнее, чем пробираться через подлесок, росший вдоль Заводи Хинкла. Таким образом, можно считать, плот все же был спрятан весьма надежно.
Они немного подискутировали, стоит ли слоняться весь день вокруг плота и ждать до захода солнца и только потом обследовать городок или же отправляться туда прямо сейчас и начать совать нос в чужие дела. Более безопасным казалось ждать, но, с другой стороны, обследовать незнакомую местность ночью намного сложнее. В конце концов друзья обнаружили, что никто из них не жаждет сидеть просто так. Ждать пришлось бы слишком долго, и именно ожидание часто заставляет бояться и беспокоиться – то, что сейчас было бы самым бесполезным. Поэтому около одиннадцати часов дня они отправились в путь, прихватив с собой немного еды в рюкзаке.
Джонатан и Профессор взяли дубинки, а Дули нес свою “колотилку” – так он называл плоский дубовый брусок, больше напоминающий сломанное весло лодки, чем дубинку. Эскаргот не нес ничего – ни оружия, ни рюкзака, – поскольку парящие в воздухе предметы, несомненно, привлекли бы столь несвоевременное внимание. В то же время Эскаргот настоял на том, чтобы Дули взял моток веревки – предмет, по-видимому, просто необходимый для вора.
Они пошлепали по влажному берегу, используя в качестве опоры травянистые кочки и то и дело цепляясь за корни и ветки. Время от времени им приходилось вспрыгивать на камни, которые были такими скользкими, что каждый промочил себе ноги. Ахав спокойно бежал по берегу, так, словно он прогуливался по улице в городке Твомбли. И кочки, и скользкие камни были для него, очевидно, слишком велики, чтобы он мог вспрыгнуть на них. Где-то на полпути из заводи к реке Ахав начал что-то вынюхивать вокруг, а затем сунул нос в кустарник и исчез. Джонатан, не желая терять пса из вида, пролез следом за ним, ласково зовя его по имени.
Он обнаружил, что Ахав трусит вниз по узкой, заросшей травой тропинке в сторону реки, преследуя жирного енота. Джонатан свистнул, Ахав остановился и с грустью смотрел, как енот скрылся за поворотом. Потом он развернулся и побежал обратно.
– Ну что, Джонатан? – раздался голос Профессора с другой стороны кустарника.
– Здесь есть тропинка, – успокаивающе проговорил Джонатан. – Ведет к реке. Вокруг никого, кроме енота.
Треск веток, раздвигаемых в стороны, означал, что Эскаргот пролезает через кустарник. За ним полезли Профессор и Дули, сгорбившись и раздвигая ветки в стороны. Гуськом, стараясь не шуметь, они стали спускаться по тропинке, пока не увидели реку, бегущую вдоль берега Дули подпрыгнул и уцепился за ветку дуба, а затем стал карабкаться по дереву до тех пор, пока ему не стали хорошо видны дорога и окружающий их лес. Остальные присели на корточках, спрятавшись за спутанные ветки кустов, и ждали, что скажет Дули. Кусты были еще влажные от утренней росы, и, кроме того, Джонатану показалось, что там необычно много пауков. Они прождали минут пять, а Дули в это время начал осторожно ползти по суку.
– Ну, что там видно? – спросил Джонатан, которому вконец надоело сидеть рядом с жуками и пауками.
– Дом, – низким голосом зашептал Дули. – Большой старый дом, господин Сыровар, а перед ним тележка. Окна на первом этаже все закрыты ставнями, но мне все равно кажется, что там кто-то живет.
– Почему ты так думаешь, парень? – спросил Эскаргот.
– Потому что там какой-то человек развешивает белье, – ответил Дули. – Правда, у меня такое ощущение, что он носит только шляпы. Потому что шляпы – это единственное, что он развешивает на веревке.
– Шляпы? – переспросил Джонатан, и ему в голову пришла мысль, что известие о человеке, который развешивает шляпы в округе Высокой Башни, не было для него новостью.
– Госсет! – громко зашептал Профессор. – Помните того человека в трактире, еще когда мы плыли на побережье?
– Лонни Госсет, – подтвердил Джонатан. – Точно, это он. Странно, что он продолжает делать шляпы, в то время как никто в округе их не носит. Но почему же он развешивает их на веревке для сушки белья?
– Наверное, он их красил, – предположил Эскаргот. – Так вы знаете этого парня?
– Полагаю, да, – ответил Джонатан – И кажется, мы можем на него рассчитывать. Сейчас, только залезу на дерево и взгляну, точно ли это он.
Там, на заросшем сорняками дворике, скрытом со стороны реки порослью дуба и лимонника, развешивал на веревке свои шляпы действительно Лонни Госсет, шляпных дел мастер. Его волосы были всклокочены намного сильнее, чем в прошлый раз, и, прикрепляя прищепками шляпы и шапки, он без конца украдкой оглядывался через плечо. Дули и Джонатан вдруг увидели, как на лужайку из леса выскочил опоссум с необычайно длинным носом. Госсет подскочил на месте и, отшвырнув в сторону странной формы шапку – вероятно, это был ночной колпак, – бросился к дому. Опоссум, проворно передвигаясь на смешных маленьких лапках, опередил Госсета и преградил ему дорогу, встав между ним и палкой, лежавшей на крыльце, которой, по-видимому, Госсет и намеревался воспользоваться. Шляпник остановился и осторожно взглянул на опоссума, который тоже остановился и почесал нос передней лапой. На секунду установилась ничья, но тут из леса на лужайку выпрыгнуло нечто – животное, больше всего напоминавшее огромную жабу. Видимо, существо доконало своим видом Госсета, и он осторожно двинулся к двери, держа в поле зрения и опоссума, и жабу. Внезапно из-за деревьев, стоящих дальше, за веревкой, раздался гогочущий смех, смех гоблинов. Госсет рванул к дому и захлопнул за собой дверь. Опоссум и лягушка развернулись и скрылись за деревьями. Тут же из леса выскочили три гоблина, которые, хохоча и свища, принялись срывать с веревки шляпы и запихивать их в мешок. Джонатан видел, как Госсет из окна второго этажа наблюдал за тем, как гоблины взяли его шляпы, затем стянули веревку и нарочно стали спутывать ее и завязывать узлами, после чего бросили в колодец. Вытворяя эти безобразия, они ни на миг не переставали гигикать и гоготать и даже стали драться между собой – за то, кому кидать веревку в колодец, пихая и тыкая друг другу руками в глаза. Наконец каждый из них надел себе на голову шляпу Госсета, и, треща как дурачки, они убрались в лес.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
