Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
— Да, конечно, конечно, Леопольд Антонович, — милостиво отпустил выглядевшего совершенно выбитым из колеи немца восвояси «единый в двух лицах» Бежецкий: он-то точно знал, что именно так смутило коменданта Петропавловки. — Отдохните немного, приведите себя в порядок… Я думаю, государыня и его величество, когда поправится, естественно, достойно отметят ваши заслуги перед Отечеством…
Еще через несколько минут Александр уже стоял перед окованной клепаным железом дверью, ведущей в нужную ему камеру. Вздохнув, он вынул из кармана черную шапочку-маску, которая, как оказалось, была в ходу у спец-назовцев и этого мира, и натянул ее на голову, тут же превратившись в безликий манекен.
— Побудьте пока здесь, — больше попросил, чем приказал он своим спутникам с Петенькой Трубецким, гордым оказанной ему честью, во главе. — Я войду один…
Через пару секунд, аккуратно притворив за собой дверь, свое узилище покинули генерал Корбут-Каменецкий с полковником Арцибашевым, ничего не понимающие и даже несколько недовольные, так как неожиданный визит неизвестного вояки в черной маске и с очень знакомым голосом и последовавшая «амнистия» оторвали их от увлекательнейшей партии в вист…
Оставшись наедине со своим «альтер эго», Александр открыл лицо и, расстегнув тугую портупею, устало присел на освободившуюся койку:
— Ну, здравствуй, брат-близнец… Давненько не виделись…
* * *
— Значит, опять ты разгреб за меня все авгиевы конюшни, брат? — Слушавший рассказ Александра шагая из угла в угол помещения, Бежецкий остановился в центре камеры и покачивался с каблука на носок. — А теперь, значит, принес мне победу на блюдечке… На, дескать, братик, подарочек: бери и пользуйся, как захочешь… Хочешь, скушай или на стенку повесь в рамочке, а хочешь — в сортир выброси… Так, что ли?
— Не совсем… — замялся Александр. — Но…
— Но в общих чертах… — подхватил Бежецкий.
Оба замолчали, пристально изучая друг друга, опять поддавшись странному чувству, словно каждый из них сидел перед зеркалом. Был, знаете ли, некогда в комедийном кинематографе такой трюк: два похожих человека, стоя перед пустой рамой, изображали, будто смотрятся в зеркало, уморительно копируя ужимки и гримасы своего визави… Хотя двум очень похожим мужчинам сейчас было не до паясничанья…
— А ты постарел, — нарушил молчание тот, который был одет в распахнутый парадный мундир уланского полковника. — Морщин добавилось, седины. Нелегко пришлось?
— Да и ты не помолодел, — парировал второй, в испачканном пылью, копотью и кровью камуфляже. — Гошка-то как, Елена?..
— Да ничего, в порядке. Один подрастает, другая — цветет. Оба в Германии, письмо вот получил перед самой… самым…
Со стороны могло показаться, что беседуют двое добрых знакомых, встретившихся после долгой разлуки и теперь медленно и терпеливо притирающихся друг к другу, отвыкнув за это время от общения. Тишина изолированной от внешней среды камеры только способствовала неспешной беседе…
Александр первым вырвался из-под гипноза каменных сводов. Взглянув на наручные часы, он заторопился:
— Ладно, ладно… Потом все перетрем, в более подходящей обстановке. Давай, раздевайся… — и первым начал расстегивать камуфляжную куртку. — Поторапливайся, двадцать минут осталось до завершения срока ультиматума…
— Зачем? — спросил Бежецкий, с улыбкой следя за ним, но не делая ни малейшей попытки двинуться с места.
— Что «зачем»? — опешил Александр, расстегнувшийся уже до пояса.
— Раздеваться зачем? — вздохнув, словно неразумному ребенку пояснил Бежецкий.
— А ты что: в этом собрался идти?
— Зачем идти?..
Александр только открыл рот, чтобы как Бежецкий взорвался, словно граната. Он снова принялся мерить шагами невеликую диагональ камеры.
— Ты думаешь, что я сейчас с готовностью скину свои тряпки, — он в запальчивости рванул полу мундира, — переоденусь в твои, измажу морду в параше, — полковничий палец указал на непритязательный предмет камерной меблировки, — и кинусь подставлять голову под лавры победителя?.. Аты тут будешь сидеть в одиночестве, словно лермонтовский Демон, упиваясь собственным благородством, чтобы потом, когда все уляжется, снова сгинуть в небытие…
— Прекрати, Саша, — попросил Александр. — Время не ждет. Потом поговорим…
— Нет, Саша, не выйдет! — Бежецкий остановился перед близнецом, шутовски раскинув руки. — Не хочу я надевать вот на эту башку, — он постучал себя указательным пальцем по темени, — твои лавры. Не хочу, и все!
— Саша, прекрати… Судьба Империи…
— В моих руках? — иронически закончил Бежецкий. — Нет, Саша, она не в моих, а как раз в твоих руках. Завершай то, что начал, а я уж посижу здесь…
Спор, в котором оба Александра, одинаково упрямые, вряд ли пришли бы когда-нибудь к единому мнению, мог продолжаться бесконечно, если бы дверь камеры не распахнулась и в помещение не просунулась физиономия Петеньки.
— Александр Павлович! Господин полковник! — возопил Трубецкой, обращаясь к Александру, сидящему к нему лицом, тогда как Бежецкий стоял спиной. — Время же поджимает! Успеете еще поговорить с господином офицером…
В спешке он не обратил внимания на родной мундир «офицера», лица которого не видел.
— Скройся! — гаркнул Александр, и поручик с испуганным писком исчез.
Он перевел взгляд на вжавшего голову в плечи Бежецкого, ставшего как будто меньше ростом, на его лицо, полное такой смеси скорби и отчаяния, что сразу и навсегда ему стало понятно: никуда отсюда не пойдет полковник, хоть режь его, хоть на аркане тащи…
— Ладно, Саша… — Александр поднялся на ноги и тщательно застегнул камуфляж. — Будь как будет. Только не делай, пожалуйста, глупостей…
Когда он уже взялся за ручку двери, Бежецкий торопливо перекрестил его спину.
— С тобой Бог и Крестная Сила, Саша… Выполняй свой долг…
31
Танковый взвод Бекбулатова, лязгая гусеницами, вывернул со Шпалерной улицы на Таврическую площадь и замер, немилосердно ревя двигателями. Площадь насколько хватало глаз была пустынна: ни праздношатающихся, обычных в этом месте, ни полицейских пикетов, ни демонстрантов. Лишь слабенький вечерний ветерок шевелил полотнища кумачовых транспарантов с крикливыми лозунгами, трехцветных и алых флагов, перекатывал по площади пустые пивные банки, ворошил газетные листы… Похоже, что последние люди покинули площадь только что, заслышав грохот танковых траков по мостовой.
Владимир откинул люк головной машины и спрыгнул на брусчатку. За ним с бортов посыпались горохом гусары вперемежку с представителями других гвардейских полков и пехотинцами.
— Окружить здание, — распорядился штаб-ротмистр, пальцем указывая собравшимся вокруг него поручикам на плане позиции, которые требовалось немедленно занять, чтобы надежно блокировать объект. — По паре танков и отделению пехоты к каждому из входов — господа Максутов, Леонгардт и Резанов… Разоружить полицейских и охрану, если будут сопротивляться — по шее им… Оружие применять только в крайнем случае. Не с супостатами деремся, ребята, со своими, русскими.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
