В его историю про обмен телами следователь, разумеется, не поверил. Даже посмеялся над неумелой попыткой «косить под дурачка». Сказал, что с его, Свиряева, репутацией можно было бы придумать и что-то поумнее. Но Илья не отступал, уверял, что все рассказанное им — чистая правда. Называл имена, адреса, даты. Умолчал лишь о смерти Мелиссы, журналиста и отца Михаила — это было лишнее. Ему не нужно расследование. Следователь, сначала посмеивавшийся над его словами, начал все чаще хмуриться. А ну как и в самом деле псих?
Зато адвокат живо ухватился за этот вариант. Жалел лишь об одном — что Илья предварительно с ним не посоветовался.
— Мне было бы проще, если бы вы сразу рассказали мне о ваших планах, — заявил он при очередной встрече. — Теперь придется выстраивать новую линию защиты. Но ничего. — Он широко улыбнулся. — Зато у нас появился шанс вообще избежать тюремного заключения.
Заканчивался второй месяц его пребывания в СИЗО, когда Илья наконец-то предстал перед врачом. Это была добродушная пожилая женщина: как и следователь, она задавала вопросы. Илья не боялся их — его не поймать на лжи. Все, что он рассказывает, чистая правда.
Его первой победой стал перевод в тюремный лазарет. А неделю спустя произошло то, чего он так долго ждал, — его отправили на психиатрическую экспертизу. В комнате, куда его привели, находились уже знакомая Илье женщина-врач, моложавый мужчина лет пятидесяти, еще одна незнакомая Илье дама, очень строгая, и два санитара.
Как обычно, ему начали задавать вопросы. Он отвечал. Подробно рассказал об ордене Люцифера, о Викторе, о том, как он сам оказался в этом теле. Его слушали, не перебивая. Илья даже усмехнулся.
— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал он, внимательно глядя на моложавого доктора. — Вы считаете, что я либо шизофреник, либо пытаюсь им прикинуться. Других вариантов вы не видите, их для вас не существует. Но попробуйте хотя бы предположить, что я говорю правду...
Разумеется, ему не верили. Спросили, слышит ли он. голоса. Илья покачал головой.
— Не слышу. Будь у меня необходимость вас обманывать, я бы, наверное, попытался как-то хитрить, что-то выдумывать. И про голоса сказал бы, и еще про что-нибудь. Но мне это просто не нужно. Соберите обо мне сведения — вы узнаете, что я действительно художник. Проверьте адрес, который я назвал, имена. Все подтвердится.
Ему все равно не верили, да и можно ли было рассчитывать на иное? Продолжали задавать вопросы, что-то записывали. Потом вернули в тюрем-
ный лазарет, а еще через неделю состоялась новая встреча. На этот раз женщин не было, с Ильей разговаривал невысокий седовласый старичок. Наверняка светило психиатрии, догадался Илья. Именно этот человек и должен был поставить диагноз.
Разговор был достаточно долгим: старик попросил подробно рассказать обо всем, что с ним произошло. Илья рассказывал, время от времени собеседник задавал уточняющие вопросы. Он не огласил при пациенте свой вердикт, однако уже вечером Илья узнал все от адвоката — для этого человека тайн не существовало.
— Это победа! — радовался тот. — Ты только послушай: «Страдает хроническим психическим заболеванием в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемого ему деяния, нуждается в направлении на принудительное лечение»!
— Меня отправят в психушку?
— Я в этом почти уверен. Не беспокойся — уж оттуда-то мы тебя вытащим. Пусть не сразу, но вытащим. Отдохнешь годик, затем вновь предстанешь перед комиссией. А уж я постараюсь, чтобы все прошло гладко...
Илья не разделял его оптимизма. Год — это все равно очень много. Ольга может его и не дождаться.
Суд состоялся через две недели. Адвокату удалось доказать непричастность Ильи к банде, сняли с него и обвинение в двух убийствах. Теперь на нем лежала ответственность за убийство Максима Кочетова, но и здесь адвокат проявил удивительную находчивость. Нашлись свидетели, подтвердившие факт нанесения оскорблений со стороны Кочетова в адрес Геннадия Свиряева. В результате адвокату удалось добиться смены статьи обвинения: вместо предумышленного убийства Илью теперь обвиняли в убийстве в состоянии аффекта. Наконец, заключение психиатрической экспертизы позволило Илье избежать тюремного наказания, его направили на лечение в психиатрическую клинику...
Благодаря усилиям адвоката Илья превратился из профессионального киллера в рядового душевнобольного человека. Это была победа, однако Илья не знал, радоваться ли такому исходу дела. Он выразил адвокату признательность за блестяще проделанную работу, попросил передать благодарность так и оставшемуся ему неизвестным Ивану Федоровичу. Его защитник, в свою очередь, пообещал и впредь не забывать о нем.
— Вытерпи год, — попросил он перед тем, как попрощаться. — И мы вытащим тебя оттуда...
Так в начале ноября Илья оказался в психиатрической клинике. Новая тюрьма оказалась гораздо комфортабельнее старой. Но сбежать из нее все равно было невозможно. Еще в ней постоянно давали таблетки, при этом внимательно следили, чтобы пациенты их проглатывали. После таблеток Илья каждый раз чувствовал странную апатию — все становилось для него одинаково неважно. Тем не менее, он продолжал думать о побеге. Не шумел, не буянил — зачем доставлять заботы санитарам? Был весьма покладист, выполнял любые требования охранников и медицинского персонала.
Прошел еще месяц. Уже давно выпал снег, за окнами клиники бушевали зимние метели. Порой было слышно, как за высокой оградой заметенного снегом сада проезжают машины. Но возможности обрести свободу Илья пока так и не нашел.
Соседом Ильи по койке оказался Алексей Васильевич, невысокий крепкий мужчина лет сорока. Типичный псих: подозрительный взгляд, дрожащие руки. Его главным богатством были несколько тетрадей: он всегда носил их с собой, засунув за пояс, по ночам прятал под подушку. Временами
Илья видел, как Профессор — так его прозвали санитары — что-то писал в тетради маленьким огрызком карандаша. Один из пациентов рассказал Илье, что Профессор на деле обычный таксист: вбил себе в голову, что сделал величайшее открытие в истории человечества. Открытие, способное перевернуть мир. Он никому не верит, ни с кем не общается — боится, что кто-нибудь присвоит его находку. Все время что-то пишет в своих тетрадях...
Илью этот человек не интересовал. Зато сам он ему чем-то приглянулся. Может быть, как раз своей угрюмостью и молчаливостью. Тем, что не пытался выведать его тайны. Илья обычно подолгу стоял у окна, Алексей тоже любил смотреть на улицу. Именно у окна он впервые и заговорил с соседом. Тот что- то сухо ответил, разговора не получилось — у Ильи не было желания общаться с психом. Но Алексей проявил настойчивость, его внимание день ото дня становилось все более явным. Волей-неволей Илье приходилось отвечать на какие-то его вопросы, хотя бы односложно. И получилось так, что со временем Алексей стал считать его своим другом. Вместе отмечали Новый год — Профессор ухитрился где-то раздобыть две пробирки чистейшего медицинского спирта. В конце января вместе отметили его день рождения. Снова пили спирт, закусывая карамельками. Уже близилась весна, когда Алексей наконец-то рискнул показать Илье свое главное сокровище — заветные тетради.
