Спустившись по ступенькам, я без стука отворил дверь и пробрался внутрь, помянув Чуй недобрым словом: не мог дверь сделать повыше. Фарках — он и есть фарках.
Чуй сидел за столом и что-то пил из большой кружки. Увидев меня, поперхнулся, закашлялся, потом указал на меня пальцем и удивленно засмеялся.
— Гасклит, гляка барабука! Разрази меня гром, гасклит вернулся!
— Здравствуй, Чуй... — Я подошел к столу и без сил рухнул на колченогий табурет. — В гости вот зашел.
— В гости! — снова засмеялся Чуй. — Альво тебя уже третий день ищет. С Виго из-за тебя поругался, Чуй житья не дает. А он — в гости! Ищем его, а он шляется. Гасклит, одно слово — гасклит!
В землянке было тепло, пахло чем-то вкусным, я непроизвольно повел ноздрями. Чуй это заметил.
— А и вид у тебя... — засмеялся он. — Ешь, смотри — вот лувы свежие, только что сварил, а тут мясо. Ешь давай... — Чуй поставил передо мной большую глиняную тарелку, подал двузубую вилку. — Ешь, ешь... Сейчас эля налью...
Меня не надо было упрашивать, поскольку аппетит я себе за эти дни нагулял отменный. Пока Чуй стучал посудой, я успел отведать лувов — похожих на картофель клубней, покрытых листьями- обертками на манер кукурузы, — с наслаждением впился в кусок мяса. Да, я много читал о вегетарианстве и даже в чем-то был со всем этим согласен. Но именно сейчас я совершенно явственно ощутил, что человек по своей природе — хищник. Вкусное жареное мясо, ароматная мякоть лувов — если бы еще немного соли, было бы вообще здорово.
— Вот, — сказал Чуй, поставив передо мной огромную кружку с пенящимся элем. На глаз в ней было литра полтора, не меньше.
— Спасибо, Чуй... — произнес я с набитым ртом.— Только это много, я столько не выпью.
— Хорошего эля? — хмыкнул Чуй. — Да такого эля даже Корриган не пьет. Ты попробуй.
Эль и в самом деле оказался отменным, я разом осушил треть кружки — и понял, что смогу справиться и с остальным.
Чуй был доволен. Сев на свой табурет, он обло- котился на стол, подпер кулаками голову и теперь выжидающе смотрел на меня. Я ел — в глазах Чуй появилось нетерпение.
— Ну давай, — сказал он, — рассказывай.
— О чем? — Я взглянул на Чуй.
— Как о чем?! — возмутился Чуй. — Говори, где был. Интересно.
— Я сам не знаю, где именно и у кого я был, — ответил я, отхлебнув эля. — Но если тебе это так интересно...
Я думал, что мне будет неприятно вспоминать события последних дней, но живой интерес Чуй, тепло его дома и хмельной напиток быстро развязали мне язык. Более того, я неожиданно стал находить во всем произошедшем со мной множество смешных моментов. Чуй хохотал и дрыгал ногами, когда я рассказывал ему о том, как был гребцом на плоту, как меня привязали к телеге и я помогал лошадям. Постепенно мне стало казаться, что я просто пересказываю содержание просмотренного накануне фильма, при этом Чуй уточнял и объяснял мне некоторые детали. Так, люди на плоту и в самом деле оказались речными пиратами, грозой небольших деревушек. С ними вроде бы боролись,— по крайней мере, деньги на эти цели выделялись регулярно. На деле все оседало в карманах заинтересованных лиц, пираты имели негласный договор с чиновниками и даже делились с ними частью добычи. В итоге все были довольны, а мнение жителей деревень вряд ли кого интересовало. Вопрос главаря пиратов «Сколько будет семь на восемь?» оказался обычной ловушкой, на которую клевали только гасклиты: население страны было едва ли не поголовно неграмотным. Ответившего на этот вопрос автоматически признавали гасклитом.
— Чуй, а ты знаешь, сколько будет семь на восемь? — спросил я.
— Знаю, — важно ответил Чуй. — Но не скажу.
Карьер, куда я попал потом, формально тоже
принадлежал королевству: туда отправляли каторжников со всей страны, а также разного рода бродяг — включая, разумеется, гасклитов. Фактически же хозяином карьера был Марк, бывший начальник дворцовой тюрьмы. Сменив тюрьму на карьер, он получил доступ к добыче золота, чем резко повысил свое влияние. Чуй был уверен, что половина добываемого золота разворовьюалась и оседала в карманах все тех же чиновников, в том числе, конечно, и самого Марка.
Мое чудесное спасение Чуй приписал Виго, сказав, что только ему по силам такие штуки. Когда же я сказал, что из болота меня втащил Кот, Чуй и вовсе пришел в восторг.
— Тебе повезло, что Чуй не сделал из него половичок, — заявил он, уже порядком захмелев от изрядной порции эля. — Никогда не думал, что этот рыжий мешок на что-то сгодится.
Потом я спросил про Альвароса. Оказалось, что Корриган спалил дом Альво в тот же день, когда схватил меня. Сам Альво живет сейчас в другом месте, ближе к городу, в маленьком домике, где он обычно принимал пациентов. Алина сейчас у свар- гов, ей там нравится, и возвращаться она пока не собирается.
— Без нее лучше. Вредная она. А Чуй тут один теперь, — грустно закончил фарках. — Сижу, скучаю. Эль пью. Завтра к Чуке собирался, это... ну, ты ее не знаешь. — Глаза Чуй блеснули, он самодовольно усмехнулся. — Далеко, хотел утром пойти. А тут ты... — Чуй шумно вздохнул и залпом допил содержимое своей кружки. Поставив ее на стол, громко икнул, взглянул на меня осоловелыми глазами.
— Спать пора, — сказал он и снова икнул. — Утром к Альво пойдем.
— Да, Чуй... — Я устало вздохнул, впервые за последние дни чувствуя себя по-настоящему счастливым. Я был сыт, слегка пьян, глаза слипались. Теперь только отдыхать, и ничего больше. Разве что снять с ноги эту железяку...
— Чуй, как мне снять эту штуку? — Я продемонстрировал Чуй кандалы.
— Раз плюнуть... — заявил Чуй и подошел ко мне. — А ну, давай сюда ногу...
Я поставил ногу на табурет. Чуй ухватился за кольцо, его лицо напряглось. Увы, железяка никак не отозвалась на усилия Чуй.
— Гляка барабука... — пробормотал фарках и вновь попытался совладать с непослушным кольцом.
Результат был тот же.
— Не хочет. — Чуй взглянул на меня и виновато пожал плечами. — Эль виноват. Давай завтра, а?
— Хорошо, Чуй... — Я устало махнул рукой.— Давай спать...
— Ложись на мою кровать, — великодушно заявил Чуй, окончательно проникшись ко мне симпатией. — А Чуй тут, на полу поспит...
— Чуй, — сказал я, — посмотри на меня. Таких кроватей, как твоя, мне две надо. Поэтому давай на полу лягу я.
Чуй почесал затылок, взглянул на меня, на кровать, снова на меня. И с сожалением признал, что я прав.
— Ладно. У Чуй тут шкура есть...
Он залез куда-то за комод, покопался и с явным трудом вытянул оттуда огромный бурый сверток. Хлопнул по нему рукой, подняв в воздух облачко пыли, пару раз дунул, потом развернул и расстелил на полу. Это и в самом деле оказалась шкура какого-то животного.
