Наследник имперской короны беспомощно шевелил губами, глядя на Арнульфа. У того вырвалось нечленораздельное проклятие. Он-то сразу понял, кто будет новым королем. Господин Аттери собственной персоной. Простенько так.
— Господи, да что же это что же это? — разобрал он наконец слова сына Императора.
Арнульф покачал головой. Уже ничего нельзя было сделать. Перед чудом бессилен даже Император. Люди не будут сражаться ни ради короля, ни ради аристократов. Но ради чуда они не пожалеют ничего. Сейчас асены просто забыли о тардах. Они теснились, стараясь пробиться поближе к новому королю, пока он еще стоял среди них и кормил коня сахаром.
Посол взглянул на Мэй, зажмурился и затряс головой. Ему вдруг показалось, что у нее вместо лица лисья морда и эта морда преподло скалится и показывает ему язык. Он поспешно отвел взгляд и заметил в переулке до боли знакомую шляпу. Ну конечно, этот мерзавец ростовщик, которого он так и не успел посадить! Без него тут не могло обойтись! Он снова взглянул на Мэй — хотел увидеть, как она кивает своему дружку — все, мол, в порядке. Но он ошибся. Королева смотрела на Эрвинда. Посол просто почувствовал, как натянулся у него над головой их взгляд, и снова ему показалось… Какое-то совсем уж странное и непривычное чувство, будто он тоже был лишь фигурой в игре последних королей Лайи.
Он поспешно отогнал эту мысль, наклонился и шепнул стражнику:
— Уведите кор… подсудимую.
И она спустилась с помоста под конвоем. Улыбаясь в первый раз за многие дни. Потеряв разом все — и корону, и честь, и любовь.
Та, что оказалась слишком слаба для ноши, которую возложила на нее судьба, и все же сумела пройти свой путь и передать эту ношу другому. Тому, кто сильнее.
Аттери досталась корона, Эрвинду — честь, Лайе — еще один маленький кусочек свободы. Мэй не осталось ничего.
И все же она улыбалась. Потому что когда асен теряет все — он смеется. Потому что честь выше свободы, но мудрость может быть выше чести.
Тем временем наследник все еще пытался добиться от окружающих объяснения происходящему.
— Обычай, — пояснил наконец переводчик. — Белый конь — вестник солнца. Есть древняя легенда.
— Это же противозаконно!
— А это вы им объясните, коллега!
Переводчик держался рукой за спинку кресла, и Арнульф видел, что он весь трясется от смеха. Оказывается, и он умел смеяться! Наследник схватился за рукоять меча.
— Знаете что, — продолжал переводчик, — у меня еще остались кое-какие земли. Так вот, за второй такой спектакль я готов вам все их подарить. Как она вас! Вот видите, — дружелюбно обратился он к послу, — в одном мизинце асенской крестьянки больше толку, чем во всей королевской династии.
С нечленораздельным проклятием будущий Сигберт III бросился на принца. В то же мгновение Арнульф встал между ними и схватил наследника за запястья.
— Ваше Высочество, остановитесь! — приказал он. — Неужели вы не видите, что, если вы причините ему вред, мы просто не выберемся отсюда?
Кронпринц опустил руки, и Арнульф добавил уже мягче:
— Принц Эрвинд будет немедленно арестован и наказан за свою дерзость.
К счастью, асены все так же не обращали внимания на людей на помосте.
По первоначальному плану Мэй предполагалось увезти на телеге, спиной к лошадям, привязанной к столбу. Теперь же ее просто бросили на дно, следом прыгнули стражники, и один из них хлестнул лошадей вожжами.
Телега тронулась. Мэй, очевидно, что-то еще пришло в голову, и она попыталась встать. Солдаты потянулись, чтоб ее удержать, но она им что-то сказала, и они успокоились.
Телегу мотало из стороны в сторону, Мэй все время кидало назад, на дно. Асены и тарды молча следили за тем, как бывшая королева пытается удержать равновесие. Наконец она встала на ноги, обняв одной рукой позорный столб, а другую вскинула вверх в приветствии.
И в последний раз ее голос полетел над площадью:
— Прощай, лисье племя! Осталось еще двести лет!
Эпилог
Дневник Теодора
Когда-нибудь я буду рассказывать своим детям о Лайе.
О городе с окнами в человеческий рост и цветными фонариками у дверей.
О странных людях, которые одеваются как дети, не могут жить без обмана и пускают в свой дом любого путника.
О сумасшедшем с улицы Лучников, который называл себя Императором.
О том, как были посрамлены и осмеяны злые тарды.
О белом коне, выбравшем истинного короля.
О мужчине и женщине, которые пытались сохранить верность себе и не смогли пожертвовать ею даже ради любви.
И о глупом враче-церете, который предал все, во что верил, чтобы спасти тех двоих. И тоже ничего не добился.
Хотя зачем об этом вспоминать?
Лучше я расскажу, как я уезжал из Аврувии.
Никогда не думал, что мне будет так грустно возвращаться. Но здесь все уже закончилось, может, не совсем счастливо, но все-таки. Не знаю, что за человек этот Аттери, но он асен, по крайней мере, по своему выбору. Мэй в ссылке, Эрвинд тоже, но они, по крайней мере, живы. А что с моей семьей, где они сейчас?
Когда я садился в седло, мальчишка-конюх быстро сунул мне в руку кошелек. Судя по весу — с золотом. Я спросил тихо: «Откороля?» Он в ответ только усмехнулся.
Всю дорогу посол со мной не разговаривал, а я не решался к нему обратиться. Но потом, когда мы были уже в Империи, он вдруг спросил:
— Теодор, скажи честно, ты давно обо всем знал?
Я переспросил:
— О чем?
Он побледнел и прорычал сквозь зубы:
— А ну убирайся отсюда! Чтоб духу твоего не было, выкормыш асенский!
Я сказал:
— Простите, Ваша Светлость, но без жены и детей я уехать не могу.
— Да дома они, дома у себя. Никто никогда их в крепость не сажал. Очень нужно было!
Я чуть с коня не свалился, но постарался не подавать виду.
— Я могу вам верить, Ваша Светлость?
— Исчезни, и чтоб я тебя не видел больше!
Я посмотрел ему в глаза. И поверил. И хлестнул Мрака.
Ежели ты выжил — садись на коня.
Что-то было выше, выше меня.
Я-то проезжаю вперед к огню.
Я-то продолжаю свою войну.
Иосиф Бродский. «Романс короля»
Легенда о принце Эрвинде и королеве Мэй»
