— Мы? — Джейм бросила на Николаев вопросительный взгляд.
— Ты ведешь опасную игру, Джейм, — продолжал он. — Я не позволю тебе играть в одиночку, если могу помочь.
Джейм заставила себя улыбнуться.
— Ты и до сих пор помогал мне.
Николас вздохнул.
— Отныне я не намерен бороться с неизбежным. — Николас облокотился о стол, скрестив руки на груди. — Я люблю тебя. Если это способно тебя удовлетворить, заставить забыть о прошлом и подумать о будущем — нашем будущем, — то я готов разделить с тобой риск.
Джейм поднялась на ноги, улыбаясь.
— А ведь ты, пожалуй, и вправду стоишь того времени, что я на тебя потратила, — сказала она, протягивая ему руки. — Думаю, сейчас самый удобный момент показать, как я тебе благодарна…
Когда на следующее утро Джейм проснулась, Николае уже ушел. На зеркале в ванной была приклеена записка:
«Решил проверить несколько предположений. Если задержусь, позвоню. Люблю тебя. Николас».
Джейм улыбнулась. Николас сдержал обещание, данное накануне. Сколько людей за двадцать девять лет ее жизни давали обещания лишь для того, чтобы в итоге предать ее! «Наконец-то я не одинока», — подумала Джейм.
Ее мысли были прерваны звонком в дверь. Она бросила взгляд на часы, стоящие на тумбочке у кровати.
Пятнадцать минут одиннадцатого. Должно быть, пришел посыльный, который дважды в неделю приносил вещи из химчистки. Джейм накинула халат и пошла впустить посыльного в квартиру.
— Сегодня вы раньше обычного, — заговорила она, распахнув дверь. — Вы… вы не из химчистки!
Человек, стоявший на пороге, ничуть не напоминал мальчика на побегушках. Это был высокий, хорошо одетый мужчина с суровым морщинистым лицом и редеющими пепельными волосами. На вид ему было далеко за шестьдесят. Что-то в его облике показалось Джейм смутно знакомым, но она была уверена, что до сих пор не встречала этого человека.
— Вы действительно похожи на него, — сообщил гость. — Теперь я не сомневаюсь в том, кто вы.
— О чем вы говорите? — спросила Джейм. Она еще не совсем проснулась и была несколько смущена. — Мы знакомы?
— Немного, — ответил мужчина, устало улыбаясь. — Я Форрестер. Джек Форрестер.
Глава 25
— Ваш отец как нельзя лучше соответствовал тому образу жизни, который мы вели. В душе он был настоящим искателем приключений, — вспоминал Форрестер. — Во времена УСС мы сотрудничали с французским Сопротивлением, и для вашего отца не было невыполнимых задач.
Однажды он умудрился наладить радиосвязь с нашими людьми в Англии прямо под носом у гестаповцев. Он сидел с аппаратурой в огромной бочке, а я правил повозкой, колеся по улицам Гавра. В другой раз он надел мундир немецкого генерала и проник в парижскую штаб-квартиру гестапо. — Форрестер помолчал и добавил:
— После войны все пошло по-другому. Он тосковал по былой жизни, полной опасностей и риска, которые нужно было преодолевать собственными силами.
— И он вернулся в разведку, — заключила Джейм, наливая гостю кофе.
Форрестер кивнул.
— Ни один человек не воспринял возрождение разведывательной службы с таким воодушевлением, как ваш отец, — продолжал он. — В годы «холодной войны» он с завидной регулярностью посещал Россию — разумеется, под видом дельца. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году во время карибского кризиса его отправили в Гавану следить за Кастро и русскими ракетами, установленными на кубинской территории.
— А сейчас? — спросила Джейм.
Форрестер бросил на нее настороженный взгляд, но все же ответил:
— Ваш отец — специалист по борьбе с терроризмом.
— Что это значит?
— В свое время он обучал бойцов антитеррористических подразделений американской «Дельты» и английской «Эс-эй-эс», — сказал Форрестер и пригубил кофе. — Потом его внедрили в лагерь подготовки террористов в Ливии.
— В Ливии! — испуганно воскликнула Джейм.
Форрестер кивнул:
— Да. Он уже давно находится там.
— К чему вся эта ложь? — спросила Джейм. — Зачем вы сказали, что он изменник? Зачем меня пытались заставить поверить, будто он предал свою страну?
— Чтобы обеспечить его безопасность, — просто ответил Форрестер.
— Он в Ливии, — сказала Джейм Николасу, когда они улеглись в постель. — Его отправили туда в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, когда ЦРУ помогало Каддафи свалить режим короля Идриса. Отца пришлось выдать за изменника, чтобы ливийцы приняли его на службу.
На лице Николаев отразилось облегчение.
— Значит, теперь ты все знаешь, — произнес он, привлекая к себе Джейм. — Твой отец жив, как ты и утверждала. Он не предатель, не двойной агент. — Николае поцеловал ее. — Может быть, мы забудем об этом сумасшествии и заживем нормальной жизнью?
Джейм с удивлением посмотрела на него:
— Ни в коем случае.
— Ты получила ответы на все свои вопросы, — заметил Николас, понимая, к чему она клонит. — Чего же тебе еще надо?
— Я хочу увидеть его.
— Твой отец в Ливии, Джейм. Не забывай, американцы — тамошнее национальное блюдо.
— И все же я хочу его повидать.
Николас раздраженно хлопнул себя по лбу.
— Неужели ты всерьез?
— Разумеется.
— Не можешь же ты попросту приехать в Ливию, чтобы встретиться с отцом. Сейчас не та обстановка.
— Плевать!
Даже в темноте Николас видел знакомый упрямый огонек, вспыхнувший в ее темно-зеленых глазах. Он уже не сомневался, что Джейм преисполнена решимости отправиться в Ливию на поиски отца.
Еще меньше он сомневался в том, что поедет вместе с ней.
Вашингтон, округ Колумбия
Когда зазвонил телефон, Гарри Уорнер завтракал у себя дома в Джорджтауне. Его жена Мирна взяла трубку, сказала несколько слов, передала аппарат мужу и, словно по сигналу, предупредительно покинула комнату.
Уорнер прижал трубку к уху.
— Алло?
— Это я.
— Тебе же велено никогда не звонить мне домой! — раздраженно произнес Уорнер.
— У меня важное сообщение.
Уорнер перевел дух.
— Что случилось?
— Форрестер обвел нас вокруг пальца.
— Что? — Уорнер едва не выпрыгнул из кресла.
— Он поехал к дочери Лайнда.
— Он ей что-нибудь рассказывает?
