Книга Ожог - Майя Бэнкс

Черт бы подрал эту телеконференцию! Ведущий проскочил момент, когда можно было безболезненно ее закончить. Эш раздраженно откинулся на спинку кресла. Он морщился, слушая занудные словоизлияния.

Ему очень хотелось отключиться и поскорее вернуться домой, к Джоузи. Она сегодня весело провела время, обсуждая с подругами вчерашний девичник. Эшу не терпелось узнать подробности. Потом он свозит ее на обед в какое-нибудь тихое, уютное местечко. Там они поговорят еще немного, поскольку дома им уже будет не до разговоров. Дома они займутся любовью, пока не заснут от изнеможения.

В дверь постучали, затем она приоткрылась, и в кабинет заглянула Элинор. Эш не любил, когда ему мешали, но Элинор была опытной, вышколенной секретаршей. Она прекрасно знала, чем он сейчас занят, и, если решила вторгнуться, значит случилось что-то экстраординарное.

Эш отключил микрофон, опустил трубку и вопросительно посмотрел на секретаршу.

— Извините, сэр. Я знаю, что вы сейчас очень заняты. Но в приемной находится мисс Карлайл, и она хочет вас видеть.

Эш не сразу сообразил, что мисс Карлайл — это его Джоузи. Он выпрямился и без объяснений положил трубку.

— Джоузи здесь? — резко переспросил он. — Немедленно пропустите ее ко мне.

Элинор скрылась за дверью. Эш вскочил с кресла и пошел к двери, желая быть поближе к Джоузи. Что могло заставить ее приехать к нему на работу? Кажется, он ведь даже не говорил ей, где работает.

Вскоре дверь распахнулась, и в кабинет медленно вошла Джоузи. Бледная, с распухшими глазами. Она что, плакала?

Эш подбежал к ней, обнял. Джоузи никак не отреагировала на его объятия.

— Что случилось? — спросил Эш. — Джоузи, из-за чего ты так расстроилась?

Джоузи высвободилась из его рук, прошла на середину кабинета и замерла, повернувшись к нему спиной и понурив плечи.

— Джоузи!

Она не отвечала. Эш шагнул к ней, развернул лицом к себе. То, что он увидел, ему очень не понравилось. Более того, страх схватил его за яйца. Глаза Джоузи были безжизненными, как у манекена.

Эш привык, что ее глаза всегда светились. Два аквамариновых солнышка. Любое помещение сразу же преображалось, когда туда входила Джоузи. На ее губах всегда играла улыбка. Эта женщина несла с собой свет и жизнь.

Но только не сегодня. Сегодня она выглядела изможденной, опустошенной и очень грустной. Эш снова попытался ее обнять, и снова она вырвалась. Он недовольно поджал губы:

— Джоузи, ты помнишь, что я тебе говорил в самом начале? Когда мы с тобой говорим о чем-то серьезном и особенно когда ты чем-то расстроена, между нами не должно быть ни дюйма пространства. Ты меня отталкиваешь. Почему? Мы так не договаривались.

Теперь в ответ на попытку ее обнять, Джоузи обхватила себя руками, загораживаясь от него.

— Нам больше незачем договариваться, — глухим, вымученным голосом произнесла она. — Мы расстаемся. Я перевезла свои вещи на прежнюю квартиру.

Эш даже подпрыгнул. Он ожидал услышать от нее что угодно, но только не это. Какая вожжа попала ей под хвост?

— Черта с два я с тобой расстанусь, — прошипел Эш. — Давай выкладывай, что случилось?

— Я видела свои картины, — хрипло сказала она. — Все.

У Эша на языке вертелись самые грязные ругательства, которые он только знал, и все они были адресованы ему.

— Малышка, я не хотел, чтобы ты на них наткнулась, — признался он, теребя волосы.

— Об этом я уже догадалась, — язвительно бросила Джоузи. — Ты хотел, чтобы я вообще никогда их не видела.

— Джоузи, ты не можешь уйти от меня лишь потому, что я оказался твоим «таинственным меценатом».

— Представь себе, могу, — ледяным тоном возразила она.

— Малышка, тебе необходимо успокоиться и выслушать мои объяснения. Мы преодолеем это недоразумение и двинемся дальше. Но я не хочу разговаривать в своем долбаном кабинете. Особенно когда ты вырываешься из моих рук и возводишь между нами эту долбаную стену.

— Успокоиться? — переспросила Джоузи. — Ты врал мне, Эш. Обманывал меня. И ты называешь это недоразумением? Мелким происшествием, о котором поговорили и забыли?

— Я никогда тебе не врал! — выкрикнул Эш.

— Наверное, у тебя это называется по-другому. Но в моем понимании это вранье. Намеренное вранье. Более того, ты выставил меня абсолютной дурой. Ты слушал, как я, задыхаясь от восторга, рассказывала твоим друзьям о продаже картин. И ты поддакивал. Ты улыбался, словно картины действительно покупал кто-то другой. Ты внушал мне, будто я талантливая художница и пишу необычные картины. Я верила. Верила, что сама могу зарабатывать на жизнь, что у меня есть не только деньги. Жизненный выбор. Будущее. Ты внушал мне ложные надежды — вот что ты делал. И беззастенчиво врал.

— Джоузи, у меня были совсем другие намерения.

Она подняла руку, загородив лицо:

— Знаешь, почему я так легко согласилась переехать к тебе? Я считала, что делаю это по собственному выбору, а не от безысходности. Я чувствовала себя независимой. Я не нуждалась в тебе, но я

хотелатебя. Я ощущала себя самодостаточной и думала, что равна тебе, хотя, конечно, мне и за несколько жизней не заработать столько денег. Мне было важно чувствовать себя не приложением к тебе, а личностью. Трудно чувствовать себя личностью, когда всецело от кого-то зависишь. Эш, я никогда не была такой уверенной. Мне казалось, что я поднялась на вершину мира. Я была счастлива. Я щипала себя за руку, проверяя, не сон ли это. Мое творчество востребовано. Рядом — заботливый мужчина. Замечательные новые друзья… И все это оказалось сказкой, замешанной на твоем вранье.

Каждое слово Джоузи ранило, как удар ножа. Ее лицо сделалось еще бледнее, глаза потемнели. Эш искренне считал: раз она приняла его правила, они ее устраивают. При чем тут самооценка, жизненный выбор, независимость? Об этой стороне ее мира он вообще не задумывался. Если честно, жизненным выбором Джоузи он считал себя. И так ли уж важно, откуда к ней приходили деньги за проданные картины? Можно подумать, что ей не хватало денег. Переехав к нему, она могла бы вообще забросить живопись, и он никогда бы ее не упрекнул. Она была его женщиной… Во всяком случае, он так думал.