Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
«Вообще-то, эту Агницу вполне можно принять за сумасшедшую, – подумал Петр, выслушав часть истории ее семьи. – Ну какая нормальная женщина, после всего произошедшего, будет раздеваться догола прямо напротив кафе и краснеть от слова “зачатие”?»
– А я вас видел на пляже, – прервал Петр рассказ Агницы неожиданным признанием, потому что ему очень хотелось поговорить не о войне, а о любви, – вы очень красивы.
Тут Агница покраснела до кончика носа.
– И я думаю, вы еще сможете родить, потому что вы желанны.
Женщина покраснела еще больше.
– И на этот раз, думаю, вам уж точно поможет настоящий албанец! – подмигнул Петр. – Если вы, конечно, не против.
– Ну, разумеется, хотя я и плачу горькими слезами по своим девочкам, но все равно чувствую в глубине сердца, вот здесь, свою силу. Я каждый день хожу к морю, раздеваюсь там, чтобы показать злой Албасты, насколько простая женщина может быть красивой, пусть она видит мою грудь, мой живот. – Агница провела по телу рукой. – Пусть она видит груди, которыми я кормила моих девочек, пусть она видит живот, в котором я носила своих крошек. Пусть она видит мою, – тут Агница запнулась, – из которой…
И тут, словно преодолевая плотину, из нее хлынуло окончание истории семьи:
Третья за век война на Балканах могла бы вспыхнуть и в Словении, которая первая объявила о своем выходе из Югославии, но, миновав Любляну и погромыхав в Осиеке и Вуковаре, она всей своей тяжестью обрушилась на Боснию. С чего все началось и почему брат пошел на брата – трудно сказать, но Агнице кажется, все началось с того, что в магазинах появилась кока-кола, «бубль-гум» и конфеты “Haribo”. Все очень обрадовались, потому что конфеты были в яркой красочной упаковке, и бросились разглядывать, что на этой упаковке написано. Люди вдруг стали разборчивыми и научились понимать в политике и читать этикетки на товарах и бейджики на людях, чтобы узнать, в каком продукте больше мяса, какао и сои, а в каком человеке больше сербской или хорватской крови. Также стало модным читать о подлинной, но скрытой истории Косово, Боснии и Герцеговины, Словении и Македонии с Черногорией. Но кем были дети Агницы? В жилах ее рода текла австрийская, венгерская, сербская, чешская, болгарская, итальянская, турецкая, хорватская, боснийская и еврейская кровь. И она считала себя боснийкой скорее по месту жительства.
О своих мужчинах и отцах своих детей Агница благоразумно умолчала. Сексуальная свобода обрушилась на Югославию в семидесятые, и Агница решила, что никогда не выйдет замуж, потому что, с одной стороны, помнила о проклятии семьи, а с другой, ее подружка, побывавшая в Германии, заметила, что все немки живут так, имеют нескольких мужчин: один для интеллектуальных бесед, другой помощник, третий любовник, четвертый для похода в театр. По такому же принципу решила жить и Агница, а еще она жалела мужчин и не желала прослыть черной вдовой. Словно компенсацией за нехватку мужского внимания судьба ее стала награждать одним мальчиком за другим. В результате у нее родилось три сына, и чтобы их прокормить, она отправилась работать диспетчером в Сребреницу. К тому же все три мальчика были хрупкими и болезненными. Такими хрупкими, что походили на девочек. А вблизи Сребреницы на высоте пятьсот шестидесяти метров над уровнем моря находится Грубер, самый известный курорт Сребреницы. Путь до курорта Грубер украшают великолепные хвойные и лиственные леса. Поблизости от Грубера находятся минеральные воды Сребреницы, знаменитые во всем регионе своими целебными свойствами. Самый известный источник Црни Грубер (Черный Грубер), температура его воды постоянно держится на уровне двенадцати градусов по Цельсию, а врачи утверждают, что здесь можно вылечиться от многих заболеваний. Минеральные источники содержат не только серебряные частицы, но железо, медь, кобальт, никель и марганец. Особенно хорошо здесь лечат анемию, усталость, болезни кожи, ревматизм, рассеянный склероз.
Когда вспыхнула война между братьями, Сребреница переходила из руки в руки, как бутылка с минеральной водой. Сначала ее жадными шахтерскими руками схватили сербы. Затем вырвали для себя боснийцы. Они удерживали город до самых поминок, устраивая засады на дорогах, пролегающих вблизи анклава.
Любая война – это клубок взаимной ненависти и вражды, подкрепленных обвинениями, который нельзя распутать, его проще разрубить. Мусульмане делали вылазки в сербские села, в ответ сербы вырезали и выгоняли мусульман, и тогда люди Насера Орича захватили и сожгли сербское село Подраванье в районе Братунцы.
В середине лета сербы начали наступление на Сребреницу, а Орич и его офицеры были отозваны генштабом и не организовали оборону города. Ходили слухи, что несколько тысяч бошняков отправили на заклание, чтобы НАТО имело «моральное право» начать военную операцию.
Два сына Агницы, собравшись вместе с другими мужчинами в Поточари, попытались прорваться. Нескольким тысячам это удалось, но не старшему сыну Агницы. Средний сын прятался, переходя с места на место вблизи Сребреницы по близлежащим фабрикам и полям. Он видел, как солдаты республики Сербской начали поджигать клети и стога, а также ходить по толпе и отделять мужчин от женщин, и понял, что ему тоже не спастись. Воды и пищи было очень мало, толпа была явно в состоянии паники.
Третий сын был сербом по отцу – он пытался это доказать, спустив штаны. Один офицер армии – из службы безопасности – сжалился над ним и, приковав наручниками, отправился под осажденный Сараево, чтобы устроить очную ставку с тятей. Отец Славко в это время воевал на Дебелло-Брдо. Это плато напоминало круглый обеденный стол, с одной стороны которого сидели сербы, а с другой – босняки. Позиция отца Славко располагалась на склоне, поросшем молодым ельником «Большой горы». На опушке молодого леса росли кусты дикой малины и «купины» (ежевики). Внизу шел окруженный буком проселок и текла мелкая речка Миляцка.
На эту позицию офицер и тащил, словно Авраам Исаака, младшего сына Агницы. Отец, в глаза не видевший отпрыска, не признал родства мальчика, и офицер, не снимая наручника, застрелил Дрожена в висок. Чтобы не было лишнего свидетеля, слишком многое уже знал и увидел малец в Сребренице и по пути в Пале. На наручнике было удобнее дотащить бездыханное тело до лощины. Возвращаясь, отец Славко подорвался на «паштетной консерве» – и потерял ногу. «Застрели», – протянул он автомат офицеру. Но офицер не смог этого сделать.
Рассказывая о своих убиенных детях, Агница все более обвисала и прижималась к руке Петра, ее губы чернели и напоминали братскую могилу, которую Петр воочию видел в Сребренице и из которой во время их визита вытаскивали и опознавали останки. Затем складывали в сотни зеленых гробов. Лицо Агницы, кажется, тоже пошло зелеными пятнами.
А еще во время всего рассказа Петра не покидала мысль, что Балканы производят столько истории, сколько не могут проглотить. Вот она – алчность Большой Женщины Глоби. Но как гласит китайская мудрость, дракон, откусивший больше, чем способен проглотить, обречен.
За окном тянулись красивые горные пейзажи, и Петр подумал, что ради вот этой истории они ехали из одного маленького городка в другой, ехали, ничего более не делая, а только пили-ели в ресторанчиках, гурманили чевапчичи, чаевничали, чудили, бездельничали. И все их ложное путешествие было вот ради этой истории. Ради нее одной.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
