Эллиотт Кимболл всю ночь вертелся в постели.
Когда рассвело, он бросил попытки заснуть и вскочил с кровати, дрожа от нетерпения.
И почему я раньше об этом не подумал? — спросил себя он, потягиваясь, затем поспешно выполнил свои утренние упражнения — растяжку, пятьдесят отжиманий, вдвое больше приседаний и еще столько же других движений. Боль в паху стала уже сносной. Старый деревянный пол поскрипывал от такой энергичной деятельности.
С обнаженного тела Кимболла катился пот, он подошел к окну и широко его распахнул, впитывая свежесть раннего утра.
— Почему я не сделал этого раньше? — спросил он вслух. Очевидно, в Бременской Легации его ценили куда меньше, чем он заслуживал. Он припомнил события прошедшего года, случай за случаем, когда можно было бы понять, что его акции падают в цене. — Ебаная деревенщина! — выругался он. Мерриам Ларсен приобрел богатство и власть не по праву или происхождению, а потому, что был ловким манипулятором — современным Макиавелли, который хоть и считался ценным слугой принца, но не заслуживал править сам. Высокий блондин всматривался в спокойные воды Арно, и по его липу проплыло неодобрение; ему было стыдно, что он позволил Ларсену уловками затянуть его в свою игру. Эллиотт по глупости уступил его низкосортным интригам и опустился на тот же уровень. — Свиньи! — чуть не выкрикнул он.
Но потом сразу улыбнулся: он же всех перехитрил! Все, бумаги да Винчи у него: это выигрышные карты. Их нечем побить, и всем придется иметь дело с ним, плясать под его дудку.
За время, прошедшее после того, как он уничтожил этого лентяя с крестом, Грегори, Кимболл обдумал с десяток маневров: большинство было вариантами использовать рукописи да Винчи, а также досье о деятельности Легации, которое он вел, чтобы восстановить свою позицию в организации и заставить их признать его превосходство.
Но в конце концов он решил, что вести дела с Легацией ниже его достоинства — это значило бы почтить их таким признанием, которого они не заслуживают. Нет, он их уничтожит. С помощью ГРУ.
Помимо ключа к самой мощной военной технологии на свете, Кимболл обладал еще и уникальными сведениями о деятельности крупнейших международных корпораций. Кимболл знал о самых позорных слабостях корпораций, об их фальстафовских аппетитах к коррупции, по сравнению с которыми «Энрон»[53]и «УорлдКом»[54]можно было считать матерью Терезой.[55]Ни у кого в мире нет такого количества боеприпасов, подробных сведений и досье, как у Кимболла, — в них перечислялись не только прегрешения корпораций, но и систематические случаи правительственной коррупции, охватывающей весь земной шар.
Если эти досье попадут в нужные руки, обнажатся основы мирового бизнеса и правительства, или же документы эти можно будет использовать для шантажа и влиять на решения, управляющие жизнями миллиардов людей. Русские ему помогут. О да! Кимболл широко улыбнулся. Они оценят его по достоинству.
Эллиотт стоял, словно прикованный к месту: вот его судьба, он это уже понял. С самого первого убитого им человека, с первого случая неповиновения обществу, судьба вела его к этому. Кимболл всегда хотел вырваться из удушающей пелены богатства и безвестности, которую на него накинул отец. Он достаточно ждал, ждал покорно. Теперь Эллиотт Кимболл будет знаменит; этого не отнять.
Это была квартира его отца, оставшаяся с тех времен, когда старик владел текстильной фабрикой в Пизе. Ее давно продали, но квартира осталась, как убежище для отдыха. В детстве Кимболл приезжал сюда с отцом и полюбил этот город. Молодой Эллиотт Кимболл часами размышлял над тем, как бы сбросить человека с Падающей башни и уйти незамеченным.
У него не получилось продумать все до конца, но эмоциональная привязанность часто возвращала Кимболла в Пизу, особенно когда ему необходимо было отдохнуть, подумать или спрятаться.
Он отвернулся от окна и пошел в ванную, мимо высокого шкафа для документов с четырьмя ящиками, надежно защищенными огнеупорными стенками и кодовым замком. Содержимое собиралось годами; там хранились тысячи страниц сверхсекретных данных, служебные записки, кассеты — все из самых тайных архивов крупнейших мировых корпораций — Бременской Легации. Да, все здесь, довольно размышлял Кимболл: убийства, удачные и провалившиеся; уклонения от уплаты налогов; завышение цен; планы против правительств всех крупнейших и большинства мелких государств; отравление окружающей среды ради получения прибыли, бесконечные попытки уничтожить свободное предпринимательство и капитализм своим авторитарным влиянием. Он включил душ и встал под струю. Эллиотт Кимболл станет знаменит, навечно.
Луч солнца лениво опустился с вершин бледно-желтых зданий и соскользнул на задний бампер «фиата». При та ком ярком свете «ламборгини» было видно не очень хорошо, а также не удавалось как следует рассмотреть, что происходит у двери дома Кимболла, все еще в тени.
Вэнс наполовину опустил закопченное заднее стекло такси и заморгал, когда свет ударил ему в глаза.
— Я его вижу, — сказала Сюзанна вскоре после семи. Вэнс резко повернул голову и уставился в окно. Солнце уже добралось до красного «ламборгини», и Вэнс хорошо разглядел Кимболла, вышедшего из затененной двери на свет. Он нес черный портфель. Рев мотора «ламборгини» эхом разнесся по узкой улице и прогнал утреннюю тишину.
Когда Кимболл осторожно съехал с бордюра и тронулся вниз по улице к пьяцца Гарибальди, Вэнс растолкал водителя. Тот стряхнул легкую дрему и завел «фиат». Кимболл повернул вправо, направляясь на север, по лабиринту узких извилистых улочек. Таксист слился с массой машин и поехал за ним.
Негодяй, объяснял ему Вэнс. Мужчина в «ламборгини» сделал предложение сестре Вэнса, хотя сам был тайно женат на другой женщине. Таксист рад был помочь Вэнсу и его второй сестре защитить честь глупой младшей сестренки. Дела сердечные трогают итальянцев больше, чем кого бы то ни было, и мужчина обрадовался, что ему посчастливилось принять участие в таком деле. О, как он повеселится, когда вернется домой и расскажет все своей Анне. К тому же эти два иностранца хорошо ему заплатили. И подумать только — из самой Америки прилетели, чтобы защитить свою сестру.
На пьяцца Донато Кимболл взял налево, и на пьяцца Кавальери снова повернул налево, к Собору и Падающей башне. «Фиат» без проблем успевал за неспешным «ламборгини». Кимболл, очевидно, не заметил, что его преследуют.
Такси проехало за машиной Кимболла прямо по виа Санта Мария, которая выходила на пьяцца Дуомо. Кимболл слегка притормозил, повернул направо и припарковался на пьяцца Аркивесковадо. Вэнс велел водителю остановиться слева на стоянке такси.
