Ричард попытался встать, но упал на стул. Ник фыркал, лежа на стойке.
– Нужно выпить. Еще выпить.
– Хочешь побить рекорд?
– А ты что, собираешься меня арестовать?
– Если я решу это сделать, непременно зачитаю тебе твои права.
– Смешно, – Ричард громко рассмеялся. – А ты парень что надо. Ты мне нравишься. Не особенно разговорчив, но парень ты хороший. Ну, для полицейского. – Он тяжело навалился на стойку, рукав его рубашки намок от пролитого спиртного. – Я тебе открою еще один секрет. Я ухожу с работы. Переезжаю через улицу, к федералам, но – хочешь верь, хочешь нет – федеральные приговоры еще более драконовские. Башку бы себе разбил от радости.
– Зачем же ты это делаешь? Если так сильно ненавидишь?
Ник поднял голову; он выглядел на удивление трезвым:
– Мы боимся, что больше никто не станет это делать.
Ричард побарабанил пальцами по стойке:
– Мы непопулярны. Раньше у нас были легендарные, великие государственные защитники. А сейчас государственный защитник – это просто трясущаяся мямля. Мальчик для битья.
– И слабак, – подхватил Ник. – Мы слабаки.
– Мне вот кажется, что парни вроде вас правят бал, – сказал Тим.
– Шутишь? – Ричард крутанулся на стуле и икнул. – Ты смотрел новости? Все это мщение… оно находит широкую общественную поддержку.
– А почему мы должны верить в систему? Почему не попробовать взять дело в свои руки?
Ричард сжал руку Тима, и его голос зазвучал мягко и надтреснуто:
– Потому что в этом такая безнадежность.
Он нагнулся, и его вырвало на собственные ботинки.
Девушка рядом с ним взглянула на свои забрызганные туфли и завизжала. От лужи поднимался тухлый запашок. Ричард усмехнулся; его подбородок был испачкан блевотиной.
Барменша материлась как сапожник, накачанный секьюрити что-то лаял в рацию. Вышибала снаружи пробился сквозь толпу и схватил Ричарда.
– Эй, ублюдок, я говорил тебе: еще раз нажрешься в моем клубе, и тебе конец.
Другой парень оттащил от стойки Ника.
– Спокойно, – вмешался Тим. Вышибала треснул Ричарда об стойку. Тим резко выбросил руку вперед, схватил вышибалу за толстую шею и большим пальцем надавил на солнечное сплетение. Тот издал какой-то сдавленный звук и застыл.
– Это была не просьба, – сказал Тим.
Он подождал, пока вышибала выпустит Ричарда. Другой парень отпустил Ника и сделал широкий шаг, глядя на Тима: искал угол для удара. Несколько человек смотрели на них.
Тим убрал руки и поднял их в успокаивающем жесте. Вышибала быстро отступил назад.
Тим сказал:
– Я не люблю драться. В любом случае вы надерете мне задницу. Поэтому давайте решим все просто и спокойно? Эти ребята заплатят за выпивку… – Он кивнул Нику, который вытащил из кармана несколько банкнот и бросил их на стойку. – Я уведу их отсюда, и вы больше никогда о нас не услышите. Хорошо?
Вышибала бросил на него сердитый взгляд.
– Хорошо.
Тим подхватил Ричарда и потащил его к двери. Ник быстро следовал за ними.
– Скотина, – запинаясь, бормотал Ричард, потирая плечо. – Почему ты его не арестовал?
Он порылся в кармане в поисках своего парковочного талона, но Тим оттащил его к обочине и окликнул проезжавшее такси. Он загрузил Ричарда внутрь и отошел, позволив Нику проскользнуть за ним.
Ричард открыл рот, чтобы что-то сказать, но Тим постучал по стеклу, и таксист нажал на газ. Тим подошел к швейцару и отдал свой талон. Вышибала уже вернулся на пост у входа, потирая красный след на шее.
– Ты в порядке? – спросил его Тим.
– Лучше свали отсюда, козел. И быстро.
Они напряженно молчали, ожидая, пока подгонят машину Тима.
30
Тим сидел на лесенке на игровой площадке у школы Джинни. Его ноги упирались в алюминиевую перекладину, рука сжимала лежащую на коленях бутылку водки. Качели покачивались от ночного ветерка. Воздух пах корой и асфальтом.
Последний раз он был здесь в воскресенье, в свой выходной. Джинни оторвала его от стрижки лужайки и заставила отвести ее сюда, чтобы еще раз изучить два турника, которых она боялась. Джинни обходила турники, осматривая их со всех сторон, как лошадей, которых надлежало оседлать. Когда он спросил ее, хочет ли она попробовать, она покачала головой, и они пошли домой, держась за руки.
Тим вдруг обнаружил, что идет, глядя на землю у себя под ногами. Потом он оказался на крыльце своего дома и понял, что звонит в дверь.
Послышалось какое-то движение, дверь открыл Мак. Маку потребовалась секунда, чтобы узнать его и убрать руку с «Беретты», заткнутой за пояс пижамных брюк.
– Мне надо в комнату Джинни.
– Послушай, Рэк, я не уверен, что это…
– Видишь пистолет в своей руке?
Мак кивнул.
– Лучше отойди в сторону, или я заберу его у тебя и заткну его в твою поганую пасть.
У Мака искривился рот, и он то ли глотнул, то ли судорожно вздохнул:
– Ладно.
Тим распахнул дверь, и Мак сделал шаг назад. Дрей шла по коридору, завязывая банный халат.
– Что ты…
Он опустил голову, проходя мимо нее, и, оказавшись в комнате Джинни, закрыл за собой дверь.
Тим слышал, как Мак и Дрей разговаривают на другом конце коридора, но он был слишком пьян, чтобы звуки сложились в слова. Он обвел мутным взглядом комнату, гору плюшевых зверей в углу, плиссированный зонтик, венчающий розовую лампу, которая бессмысленно светилась в темноте. Свернувшись на кровати Джинни, он понял, что все еще держит в руке бутылку водки. Последнее, что он помнил перед тем, как уснуть, было то, как он аккуратно поставил бутылку на пол, чтобы не разлить.
Когда Тим проснулся, ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. Он лежал, свернувшись в позе зародыша на маленькой кроватке. На другом конце комнаты лицом к нему сидела Дрей. Слабый серый свет раннего утра, изрезанный полосками жалюзи, падал на ее лицо.
Он посмотрел на незапертую дверь, потом на Дрей.
– Прости. Я пойду.
– Не уходи, – сказала она. – Пока.
От ее взгляда ему стало не по себе, и он начал изучать желтые и розовые цветы на обоях.
– Вчера ночью ты плакал.
Он зажал рот руками, потом выдавил:
– Прости.
– Не смей извиняться за это.
– Я не знаю, что делать, как уменьшить боль. Должно быть что-то, какая-то отдушина. Если этого нет, если ни суд, ни закон ничего не могут, что нам остается?
