Я вышла навстречу:
— Анита?
Сделав приветственный жест, она направилась к своей антикварной машине:
— Прости, что побеспокоила. Как я вижу, Джесси здесь нет. Поеду к себе.
— Тебе что-то понадобилось в гараже?
Анита махнула рукой:
— Обойдусь. Не хотела тебе мешать.
Что-то определенно происходило. Но я только сказала:
— Меня потрясло то, что сделали с твоим магазином. Очень жаль.
Она остановилась. Выражение осунувшегося лица Аниты под копной белых, закрывавших лоб волос стало вдруг жестким.
— Фашисты. Люди Талибана. Хотят, чтобы их бог стал камнем, засунутым в мой ботинок. — Она скрестила перед собой руки: — Но пасаран!
— Аминь.
Анита коротко фыркнула:
— Лучше избавь свою речь от этого лексикона. — Она сняла шляпу. — Адвокат Присциллы Гол оформил арест моего имущества как потенциального должника. Я не могу воспользоваться страховкой. Что означает невозможность отстроить магазин заново.
— Джесси знает?
— Да. Он сказал, это способ давления. Меня выводят на мировое соглашение с Присциллой.
— Хотят добить лежачего?
— Я так не думаю. — В ее глазах мелькнуло виноватое выражение. — Эван, они — это все, что у меня осталось…
— Кто?
Анита кивнула на гаражные ворота:
— Пип и Оливер. Теперь, когда нет «Беовульфа», мне…
— О нет!..
Я вгляделась в темноту гаража.
— Ты должна меня понять. Их больше некуда деть.
— Нет, ты не можешь оставить хорьков в этом доме.
Войдя в гараж, я щелкнула выключателем. Свет вспыхнул, и я тут же услышала царапающий звук, донесшийся из дальнего угла из-под брезента.
Анита вошла следом.
— Все из-за бешенства. Люди стали подозрительными. Их не пожалеют ни в коем случае, даже и привитых.
Я сбросила брезент. Хорьки сидели в клетке, повернув в мою сторону две маленькие мордочки. Формой тела зверьки напоминали ласку, а окрасом — сиамских кошек, со светлым тельцем, темной мордой и лапками. Их глаза, черные, как уголь, смотрели настороженно.
— Привет, ребята. Был трудный день?
— У меня не оставалось выбора. Господи, что за люди! Они кидаются на чихуахуа с газонокосилкой наперевес… Здесь эти двое в безопасности.
Глядя на хорьков, Анита пощелкала языком. Напряженное выражение пропало с ее лица, и глаза увлажнились:
— Это крайняя необходимость. По сути, необходимая самооборона.
— Анита, такое не прокатит.
— Боюсь, у тебя нет выбора.
Резко повернувшись, Анита пошла к машине.
— Ты не имеешь права так поступать с Джесси.
Подхватив клетку, я поспешила ей вслед. Хорьки забегали, прижимаясь к сетке.
Сев в машину, Анита завела мотор.
— В гараже я оставила воду и еду. Кстати, выпускай их погулять. Они большие разбойники. Следи хорошенько, они умеют открывать дверцу.
— Я запру их в гараже.
— Нет, не делай этого.
Не обращая внимания на меня, Анита сдала назад, и клетка стукнула меня по ноге. Испугавшись толчка, хорьки принялись царапаться и верещать.
— Если запрешь их, хорьки этого не вынесут. Хочешь, чтобы животные пострадали?
Вывернув руль, она добавила газ, и машина оказалась на асфальте. Несколько раз вильнув, Анита моргнула стоп-сигналами и скрылась с глаз.
Поставив клетку на землю, я стояла, пыхтя от злости. Лет с семнадцати не получала такого жестокого урока.
На дорожке появился Люк:
— Кто приезжал?
— Одна знакомая, моя и Джесси.
Присев, мальчик заглянул в клетку:
— Ничего себе…
— Не трогай их. И держи пальцы подальше от сетки.
Люк завел руки за шею.
— Кто они? Они теперь наши?
Подняв клетку, я сказала:
— Они — проблема. Целиком наша проблема.
ГЛАВА 20
В тот вечер закат был нежно-розовым. Политый светом неяркого солнца, простор океана блестел. Я не представляла, как объясню Джесси присутствие сразу двух новых гостей, чья клетка стояла на кухне, где хорьки уплетали свою порцию корма.
Я не решилась оставить зверьков в гараже, где ночью холодно. Кормить их оказалось нервным занятием: быстро открыть дверцу, просунуть еду и воду, отдернув руку до того, как ее прокусят до самой кости. Не важно, что Пип и Оливер издавали радостный писк и прыгали по клетке. Хорьки косили под диснеевских ушлых тварей, и я не доверяла им ни секунды.
Люк отправился играть со своими человечками из «Лего» приблизительно в половине восьмого и расположился на полу в гостиной. Вскоре на дорожке, шедшей к дому, блеснул свет фар, осветивших окно рядом с входной дверью. По звуку двигателя я догадалась, что это не Джесси. В дверь позвонили. Снаружи стояла женщина. Фигуру освещал висевший у входа фонарь. Я разглядела изгиб руки, тонкой и незагорелой. Бриджи из грубой ткани, рубашка без рукавов. Рыжие волосы.
Табита. Сердце учащенно забилось.
Она сказала, обратившись ко мне через дверь:
— Мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста. Это важно.
Что она здесь делает? Новый план отобрать Люка? Попытавшись увидеть тех, кто мог стоять за ее спиной, за ярким светом фар я не разобрала ничего, кроме темноты. Ничего определенного.
Через узкое окошко Табита искоса взглянула на меня. Она дрожала и выглядела совершенно опустошенной.
— Я ухожу от «Оставшихся», — сказала Табита. Я не пошевелилась. — Я покидаю эту церковь. Мне нужна помощь.
Во мне билась целая тысяча мыслей, и все говорило: это обман.
— Я разбита, во имя любви к Господу. — Склонив голову, Табита закрыла глаза. — Пожалуйста…
Перестав изображать взрывы, Люк подал голос:
— Это моя мама?
— Да, тигренок. Все нормально. Я поговорю с ней только одну минуту.
Люк замер на полу с зажатым в руке человечком из «Лего». Наказав ребенку оставаться в гостиной, я вышла на крыльцо и защелкнула за собой дверь.
— Как ты меня нашла?
— Тебя не оказалось дома, и я решила, что ты у Джесси.
— Его номера нет в телефонной книге. Откуда у тебя адрес?
— Я звонила всем Блэкбернам подряд, пока не нашла его родителей. Сказала, что «Федерал-экспресс» нужно доставить Джесси посылку, и его мать дала мне адрес.
