Джули и Зибелинг поженились вскоре после того, как он выписался из больницы. Я помню странное ощущение, возникшее у меня, когда она сообщила мне об этом. Не столько потому, что фактически они давно уже были мужем и женой, но оттого, что понял: мне не быть больше рядом с ними. С другой стороны, чего же я ожидал? Работа выполнена, теперь можно подумать и о настоящей семье. Вполне понятно. Но почему-то это задело меня больше, чем я хотел в этом признаться, и ранило больше, чем я показал ей. Потому что я продолжал ее любить, несмотря ни на что. Но у меня было достаточно времени, чтобы понять, что она никогда не полюбит меня так, как Ардана. И, глядя в небо долгими часами, я понял, что и моя любовь к ней не беспредельна. У них впереди была долгая счастливая жизнь, искупление за все, через что они прошли… И после женитьбы им еще не хватало меня, читающего их мысли…
Впрочем, я забыл, что для меня это уже в прошлом. Не без усилий я вспомнил о том, кто сидит сейчас в этой комнате. Я знал, что никто не ограничивает время моего пребывания в институте. У меня не осталось недосказанностей со Службой Безопасности — я был чист, а шрам от клейма прикрывал браслет с базой данных, как у добропорядочного гражданина Федерации. Это у меня было, и с этим, по крайней мере, можно отправляться домой.
Я повернулся к окну, опершись о гладкую кожаную спинку дивана. Башни небоскребов тянулись вверх и тускло поблескивали, а с зимнего неба сыпался снег; картина напоминала сказку. Я вспомнил бесконечные серебристые снежные пустыни и кристальные леса Синдера…
Неожиданно я подумал о той части города, которую нельзя увидеть отсюда.
Где никогда не видели кристального дерева или даже горсточки настоящего белого снега, где зима выражалась лишь в сосульках на канализационных трубах, грязном месиве на площади Божественного Дома, в отмороженных руках и воспалении легких.
Когда ледяной ветер, залетающий с моря, как нож, вонзается в тебя сквозь обноски, и тебе не дают спать там, где хоть сколько-нибудь тепло. Когда сны подобны гниющей свалке, и темнота гнетет твою душу. Старый город. Мой дом…
Сон жизни, сон времени…
Я все еще слышал голос матери, поющей о разрушенных мечтах, откуда-то из-за стеклянной стены… Если эта женщина действительно была моей матерью.
Теперь я уже никогда не узнаю этого. Я посмотрел на свои руки, руки мелкого воришки. Господи, жалкий полукровка… Теперь у тебя действительно ничего нет.
Даже канавы, в которой ты можешь переночевать… Мои губы задрожали. Я взял кислую конфету и раскрошил во рту. С момента возвращения с Синдера я не притрагивался к камфорным таблеткам, потому что они напоминали мне о Дире.
Бедный Дир… Счастливец Дир, увенчанный посмертно славой, о которой при жизни и мечтать не мог. Для него все проблемы закончились. Я протер глаза.
Кто-то вошел в комнату, я почувствовал, вернее, услышал это и поднял голову. Передо мной под руку стояли Джули и Зибелинг, его левая рука до сих пор была перевязана.
— Привет, Кот.
Я оскалился без всякой мысли, затем придал лицу пристойное выражение.
— Что вам здесь понадобилось?
— Тебе не лучше? — поинтересовался Зибелинг.
— Нет. Я же сказал, мне уже никогда не будет лучше. — Я отвернулся к окну.
— Ну, что новенького?
Они стояли передо мной, словно невидимки, затем Джули спросила:
— Ты получил благодарственную грамоту и рекомендацию от Службы Безопасности?
— Ты имеешь в виду это? — Я достал из кармана смятый лист бумаги. Мне было противно просить кого-то прочитать содержание этой писульки. Я сунул ее в карман и забыл о ней. Разгладив ее на колене, я прочитал вверху свое имя. — Так это та бумага?
Зибелинг усмехнулся:
— Что ж, возможно, она и заслуживает такого отношения.
Я улыбнулся в свою очередь:
— Чтобы не возгордиться. Так о чем она?
Я признался себе в том, что, в конце концов, очень рад видеть эту парочку, и напряжение отпустило меня.
— Сейчас мы герои, прославились на всю Галактику. Во всяком случае, официально признано, что именно псионы спасли Федерацию. Правда, другие псионы пытались ее погубить…
Они сели рядом со мной и рассказали мне кучу всего о резонансе, который вызвали события на Синдере, даже больше того, что мне хотелось узнать.
— Гэлисс и другие псионы Рубая находятся в заключении, где-то в отдаленных колониях, и им грозит большой срок, если их не казнят…
Я подумал, что пощады им не ждать хотя бы потому, что они псионы.
— А как насчет тех синдикатов, которые финансировали Рубая?
— Их тайна умерла с ним. Даже Гэлисс не знает о них. — Зибелинг прислонился к окну. — У транспортников есть подозрения — и полное отсутствие доказательств. Даже они ограничены в действиях, пока вина не доказана наверняка.
— Нет доказательств? — Я посмотрел на Джули, отчетливо помня, что она и я слышали от Рубая о Транспортном Управлении Центавра.
— Нет. — Она решительно покачала головой, отвечая на незаданный вопрос. — Есть более важные вещи, а также связи, которые разорвать невозможно, цепи, из которых не вырваться. И, возможно, в этом и заключается конечная истина.
— Да, наверное. — Я вновь подумал о Дире. — Вы спасли их задницы… А велика ли разница между ними и Рубаем?
— Небольшая, — усмехнулась она. — Дома мне, конечно, не предложили того места, которое я занимала раньше, но они дали мне ощутимую компенсацию за то, что я забуду обо всей этой истории и буду придерживаться версии транспортников.
— Тебя попросту купили, — сказал я.
Она кивнула и ничего больше не добавила. Я откинулся на диване.
— Ну вот, пожалуй, и все.
Что теперь? Федерация осталась жить благодаря нам. И разработки телхассия на Синдере в том числе. Каторжники на Синдере продолжали умирать — по нашей милости. Гидраны остались притесняемым народом, который был под наблюдением, а Дира Кортелью нет. Я разглядывал шрам от клейма на запястье и чувствовал, что спешно построенные барьеры в моем сознании рушатся, не выдержав острой боли. Ну что ж, большой герой… Я скомкал грамоту и отшвырнул в дальний конец комнаты.
— Будь я проклят, — прошептал я чуть слышно.
— Неужели ты думаешь, что мы сделали зло? — спросила Джули.
— Не знаю. Если бы те, благодаря кому вращается эта грязная вселенная, получили что-то взамен, тогда — да. Но наши «подвиги» ничего не изменили.
— Может, что-то все-таки изменилось. — Зибелинг нежно прикоснулся к Джули и улыбнулся. — К тому же, Кот, не забывай — вселенная жива именно благодаря нам. По крайней мере, существуют люди, которые способны обуздать безумные прихоти психопатов типа Рубая. Этот мир был бы в сто раз хуже, не было бы границ нищеты и боли, если бы не мы…
