Еще один журналист распинался по поводу отношений Франки и Террасини, подробному описанию криминального прошлого которого газета посвятила несколько страниц. Многочисленные свидетели, пожелавшие остаться неизвестными, утверждали, что часто видели эту пару в лучших ресторанах города и даже в казино.
Катальдо стараниями журналистов досталась роль обманутого рогоносца-мужа. Этот известный бизнесмен и бывший городской советник был хорошо знаком многим предпринимателям Венеции. Он бросил первую жену, в браке с которой прожил тридцать пять лет, ради смазливой Франки Маринелло — девицы на тридцать с лишним лет моложе себя. Ни он, ни Маринелло никаких интервью журналистам не давали. Ордер на арест синьоры Маринелло так и не был выписан. Полиция до сих пор опрашивает свидетелей, писали газеты, и ждет результатов вскрытия.
Брунетти, без сомнения, был свидетелем убийства, однако его почему-то никто не допрашивал. Как, впрочем, и Васко с Гриффони — он выяснил это сразу, позвонив обоим.
— Да и кто, черт побери, будет допрашивать нас? — вслух возмущался Брунетти.
Он раздраженно скомкал газету и с наслаждением зашвырнул ком в корзину для бумажного мусора. Ему сразу полегчало. Патта появился на работе только после обеда, и в кабинете у Брунетти тут же раздался телефонный звонок. Синьорина Элеттра пригласила комиссара к начальству. Брунетти послушно поплелся вниз.
Синьорина Элеттра, как всегда, восседала у себя за столом:
— Выходит дело, не так уж много я про нее и выяснила, — посетовала она, едва комиссар вошел в приемную. — И насчет Террасини тоже упустила массу деталей. Вернее, не успела собрать информацию достаточно быстро, — поправилась она.
— Значит, вы уже читали газеты?
— Так, глянула одним глазом. Но главное поняла: сегодня они еще гаже, чем обычно, — ответила синьорина.
— Как он? — Брунетти кивнул в сторону двери в кабинет Патты.
— Только что закончил беседовать с квестором, так что наверняка жаждет вас видеть.
Брунетти постучал в дверь и вошел, зная, что увертюра к настроению Патты, как правило, состоит всего из одной ноты.
— А, Брунетти, — сказал вице-квесторе. — Заходите.
Определенно не одна нота, а целая гамма, но зато все — в миноре. Значит, Патта в тоске и печали и рассчитывает провернуть какую-то комбинацию, но не уверен в успехе и еще меньше — в том, что может положиться на Брунетти и его помощь.
— Я подумал, вы захотите со мной поговорить, синьор, — как можно почтительнее произнес Брунетти.
— Да-да, захочу, — не стал отрицать Патта и махнул, указывая Брунетти на стул. Он подождал, пока комиссар усядется, и продолжил: — Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне, что произошло там, в казино.
Неясная тревога, охватившая Брунетти, с каждой секундой приобретала все более четкие очертания: вежливость Патты неизменно действовала на него угнетающе.
— Я отправился туда из-за этого самого Террасини. Его имя всплыло в ходе расследования убийства Гуарино. — Брунетти решил не упоминать тот факт, что фотографию прислал ему Гуарино. Патта настолько нелюбопытен, что точно не станет интересоваться деталями. — Мне позвонил начальник охраны казино. Он сообщил, что Террасини сейчас у них. Вот мы с комиссаром Гриффони туда и поехали.
Патта, восседавший за столом, с царственным видом изрек:
— Продолжайте.
— Вскоре после нашего появления удача отвернулась от Террасини и он начал стремительно проигрывать все свои фишки. Начальнику охраны показалось, что он сейчас устроит бучу, и они с помощником решили вывести его из зала. — Патта кивнул — понимал, как важно вовремя загасить скандал, разгоревшийся на глазах у любопытной публики. — С Террасини в казино была женщина, которая последовала за ним и охранниками. — Брунетти прикрыл глаза, оживляя в памяти воспоминания. — Они свели его вниз, на лестничную площадку первого этажа. Затем, очевидно придя к выводу, что он больше не представляет угрозы, отпустили его и отошли в сторону — посмотреть, как он будет себя вести. Он вроде бы успокоился, и они начали подниматься по лестнице, ведущей в игорный зал. — Брунетти взглянул на Патту, зная, что начальник любит, чтобы подчиненные, отчитываясь, смотрели ему в глаза. — В эту минуту Террасини вытащил пистолет и направил его на нас — или, возможно, на охранников, точнее сказать не могу. Почему он это сделал, я не понимаю. — Все его слова были чистой правдой: он и впрямь не знал, на кого навел пушку Террасини. — Мы с комиссаром Гриффони также обнажили оружие. Террасини, обнаружив, что мы вооружены, передумал стрелять, опустил пистолет и передал его синьоре Маринелло. — Патта не удивился тому, что Брунетти назвал Франку вполне уважительно, и тот счел это добрым знаком. — Затем, — продолжил Брунетти, — спустя всего пару секунд он повернулся к ней и занес руку в воздух, явно собираясь ее ударить. Не дать пощечину, а ударить. Он сжал ладонь в кулак, я сам это видел. — Патта сидел с таким видом, словно уже не раз слышал эту историю и она ему успела порядком надоесть. — Тогда синьора в него выстрелила. Он упал, и она сделала еще один выстрел. — Патта оставил это замечание без внимания, но Брунетти все равно добавил: — Я не знаю, синьор, зачем она это сделала.
— Это все?
— Все, что я видел, синьор, — кивнул Брунетти.
— Она что-нибудь говорила? — спросил Патта. Не успел Брунетти ответить, как начальник быстро добавил: — Когда вы с ней были в казино? Не говорила, почему его убила?
— Нет, синьор, — искренне развел руками Брунетти.
Откинувшись в кресле, Патта скрестил ноги, продемонстрировав носки, черные, как ночь, и гладкие, как щека девственницы.
— Думаю, Брунетти, нам с этим делом надо быть поосторожнее, — заявил он. — Да вы и сами это понимаете.
— Разумеется, синьор, — с готовностью согласился Брунетти.
— Я уже говорил с Гриффони. Она полностью подтверждает ваш рассказ, а вы, соответственно, — ее. Она тоже сказала, что Террасини отдал синьоре Маринелло пистолет, после чего вознамерился нанести ей удар кулаком.
Брунетти кивнул.
— Я сегодня беседовал с ее мужем, — сказал Патта, и Брунетти пришлось кашлянуть, чтобы скрыть вырвавшийся удивленный возглас. — Мы с ним знакомы много лет. «Клуб Львов»[62], — пояснил Патта.
— Конечно, синьор, — подобострастно отозвался Брунетти, стараясь подпустить в голос восхищенные нотки. — И что же он вам сказал?
— Что его жена впала в панику, когда поняла, что Террасини собирается ее ударить, — сказал Патта и, словно решил на день ввести Брунетти в свой клуб, понизил голос и доверительно прошептал: — Можно себе представить, что стало бы с ее лицом после удара. Да оно бы на части развалилось!
