перестроена до неузнаваемости.
Хранятся здесь и копии документов, никогда не публиковавшихся, но сохранившихся благодаря тому, что сюда приходили и приходят ветераны военной разведки, время от времени оставляя в дар довольно интересные свидетельства своей службы. Часть экспонатов (повторюсь – сувенирного уровня) получена от бывшего радиста группы Макса Клаузена, курьера резидентуры «Рамзая» в Шанхае Любови Ивановны Римм и Марии Александровны Максимовой, сестры жены Зорге Екатерины. В школе бывала Наталья Владимировна Звонарева, служившая секретарем репрессированного начальника Разведупра Яна Карловича Берзина. Но, конечно, ни о какой исследовательской работе по профилю «музея» речи здесь не идет и идти не может. Школа есть школа, и учителя просто лишены возможности этим заниматься, не умеют этого делать и не должны.
Похожая ситуация, но, по всей видимости, несколько худшая, сложилась в средней школе № 3 в городе Чебоксары, тоже, кстати, расположенной на улице Рихарда Зорге. Начиналось, впрочем, все очень хорошо. В том же 1967 году, когда было положено начало экспозиции в московской школе, на 1-м Всесоюзном слете «юных зоргинцев» в Ленинграде старшая пионервожатая школы из Чувашии Мария Александровна Краснова познакомилась с упомянутыми выше Любовью Римм и Марией Максимовой. Педагогу было чем впечатлить ветеранов: «В 1965 году школьники начали сбор материалов о разведчике Рихарде Зорге. Юные следопыты установили связь с его двоюродной сестрой Марией Тимофеевной Прокопьевой, проживавшей в Азербайджане, и по ее приглашению съездили в Баку. Ребята посетили дом, где жила семья Зорге, и механические мастерские, где трудился отец разведчика»{146}.
Группа экспонатов № 50
Мотоциклетные очки Р. Зорге в футляре, ваза-конфетница, комод-тансу
Позже завязалась переписка с Японией: много лет бывшая пионервожатая поддерживала связь с Исии Ханако[25], со школой при советском (позже российском) посольстве в Токио – часть этих писем сохранилась. Но уже тогда, в 1967 году, Мария Александровна Максимова, видимо растроганная неподдельным и глубоким интересом к истории Зорге со стороны Марии Александровны Красновой, подарила гостье из Поволжья ценнейшие, уникальные вещи: мотоциклетные очки Зорге в футляре японской или китайской работы (иероглифы неразборчивы), вазу-конфетницу и предмет, который в школе называют «шкатулкой». Очки особенно красивы, и вполне возможно, что, возвращаясь в 1933 году из командировки в Шанхай или в 1935-м из первой поездки в Токио, Зорге мог захватить их с собой и оставить Кате на память. Ваза-конфетница из прессованного стекла имеет либо европейское, либо советское происхождение, более точно ее атрибутировать сложно, особенно учитывая, что она находится в Чебоксарах. Возможно, она была куплена Екатериной Максимовой или самим Зорге. Но еще более загадочная история связана со «шкатулкой», которая более напоминает достигший ужасающего состояния китайский или японский комодик (в Японии подобные предметы обстановки называются тансу). Ящички из него утрачены, а дерево достигло такого состояния, что непонятно, удастся ли его отреставрировать или нет. Не совсем ясно, когда этот комодик-тансу превратился в развалюху, но вряд ли сестра жены Зорге дарила его школе в таком состоянии, а учитывая трепетное отношение к теме Зорге со стороны Марии Красновой, можно с уверенностью предположить, что она берегла экспонаты как зеницу ока. Теперь будущее этих меморабилий представляется весьма темным.
Возвращаясь с берегов Волги в Москву, остается заметить, что в столице, разумеется, хранятся архивные дела, связанные с жизнью и деятельностью Рихарда Зорге: начиная от недостижимых для обычных исследователей материалов военного архива, относящихся к разведывательной деятельности героя, и заканчивая доступными в некотором объеме документами из фондов РГАСПИ. Несмотря на имеющиеся прецеденты разовых доступов к ним особых исследователей, до сих пор не рассекречены дело русской жены Зорге – Екатерины Александровны Максимовой в Центральном архиве ФСБ РФ и дело НКВД, заведенное на самого Зорге.
Поскольку, к сожалению, увидеть этого документального великолепия мы не можем, остается перенестись дальше – в Северную столицу, где собрана самая внушительная коллекция вещей нашего героя, и в Петрозаводск, откуда родом Екатерина Максимова и где продолжают жить ее родственники и их потомки.
Санкт-Петербург – Петрозаводск
Экспонат № 51
Кожаное пальто Р. Зорге
Экспонат № 52
Шелковое кашне Р. Зорге
Экспонат № 53
Тэнугуи
Экспонат № 54
Металлическая и деревянная пепельницы
Экспонат № 55
Золотые женские часы с браслетом
Экспонат № 56
Будильник
Группа экспонатов № 57
Фотоснимки видов Москвы работы Р. Зорге; письма Е. А. Максимовой сестре, копии; подборка сообщений советской прессы по делу Р. Зорге за 1964–1965 годы
Группа меморабилий из Петрозаводска
Открытки, присланные Р. Зорге Е. А. Максимовой в Москву, и другие вещи из семейного архива родственников Е. А. и М. А. Максимовых
Государственный музей политической истории России (ГМПИР) когда-то назывался Государственным музеем революции. Поэтому неудивительно, что именно в его фондах сконцентрированы многие интересные артефакты по делу доктора Зорге – члена Коминтерна. К тому же у ГМПИР есть специальный «шпионский» филиал в первом историческом здании ВЧК на Гороховой, 2, постоянная экспозиция которого называется «История политической полиции и органов государственной безопасности России в XIX–XX вв.» и где хотя бы временную выставку, посвященную «Рамзаю», представить несложно. Что на ней можно было бы увидеть? Не считая большого количества разного рода и уровня ценности документов, список которых занимает около трех печатных страниц, в музее хранятся уникальные личные вещи Зорге: его кожаное пальто, при взгляде на которое кажется, что он только что снял его и повесил на вешалку, перед тем как войти в лобби отеля «Империал». Роскошное шелковое кашне, как будто вчера привезенное из Токио. Две японские пепельницы – металлическая и деревянная (или одна, разобранная на две части?). Красивый, даже стильный будильник, золотые наручные часики, приобретенные им в подарок жене – Екатерине Максимовой, тэнугуи (хлопковое полотенце), привезенное с Тайваня в подарок Исии Ханако, несколько фотоснимков Москвы, сделанных им собственноручно в начале 1930-х годов (требуется проверка, чтобы установить, отпечатаны ли они с оригинальных негативов).
Большая часть фонда Зорге в ГМПИР, как правило, недоступна для обозрения, хотя совсем недавно многое из перечисленного находилось в открытой экспозиции, в том числе в упомянутом филиале на Гороховой. Более того, по условиям музея я не имею возможности воспроизвести в этой книге фото экспонатов – ни официальные, ни сделанные мною в зале музея, когда меморабилии еще демонстрировались там. А значит, их мало кто вообще может увидеть. Данные экспонаты поступили в музей главным образом от родственников Екатерины Максимовой, живущих на ее родине, в Петрозаводске.
Именно в этом семейном архиве, судя по изданной в 2017 году в Петрозаводске книге журналиста и краеведа Юрия Викторовича Шлейкина «Катя и Рихард: Тайны жены Зорге»{147}, остается часть их переписки, и точно – обширный фонд фотографий Кати Максимовой (главным образом времен ее юности и периода жизни на Капри, но не только) и открыток того времени, присланных в том числе из «Самоедии», как кодировалась Страна восходящего солнца в переписке военных разведчиков. Всего более шестидесяти (!) документов, часть из которых еще нуждается
