Промелькнувшее за грязноватым ветровым стеклом лицо человека, сидевшего рядом с водителем, показалось ему знакомым, что было не только удивительно, но и тревожно. Проводив «уазик» долгим заинтересованным взглядом, рыбак целенаправленно зашагал в указанном Колькой Ежовым направлении.
До опорного пункта он добрался быстро. Поблизости никого не оказалось, только лохматая черная дворняга, задрав лапу, метила кусты у крыльца. Проявляя несвойственную местным жителям деликатность, рыбак постучал в дверь костяшками пальцев. Ему, разумеется, никто не ответил, и, потянув дверь на себя, он понял почему: за дверью находился маленький, обшитый некрашеными досками, грязноватый тамбур, где не было ничего, кроме пустой пластиковой корзины для мусора, на дне которой виднелся одинокий прилипший окурок, да еще одной двери.
Рыбак снова постучал, и ему снова никто не ответил. Он открыл дверь и очутился в узком полутемном коридорчике, где стояли четыре соединенных друг с другом, как в кинотеатре, старых кресла с фанерными откидными сиденьями, а на стене напротив них висел фанерный щит с какой-то выцветшей наглядной агитацией, повешенный сюда, похоже, еще во времена Хрущева. В коридорчик выходило несколько дверей – если быть точным, три. На самой первой, по левую руку от вошедшего, виднелась стеклянная табличка с надписью «Участковый инспектор Ковалев Н.Т.». В коридоре пахло чем-то очень знакомым и в то же время совершенно здесь неуместным. Рыбак недовольно повел носом: этот запах ему очень не нравился.
Он постучал в дверь с табличкой и, уже не ожидая ответа, повернул ручку. Дверь приоткрылась; рыбак просунул голову в щель и некоторое время стоял, не двигаясь и не издавая ни звука. Потом он убрал голову, аккуратно прикрыл дверь, повернулся и вышел вон.
На крылечке он ненадолго остановился, чтобы бросить задумчивый, полный немого вопроса взгляд в ту сторону, где скрылся серый микроавтобус, а потом решительно зашагал прочь, обратно к реке. По дороге, как и обещал, он купил бутылку водки для Кольки Ежова. Доставая бумажник, он нечаянно коснулся кончиками пальцев лежавшего во внутреннем кармане рыбацкой куртки паспорта. Этот паспорт, с виду совсем настоящий, а на деле фальшивый, как и его седые волосы и пушистые черные усы, был выдан на имя гражданина Умарова, уроженца Чеченской республики, постоянно проживающего в Москве. В действительности родиной рыбака были горячие пески Аравийского полуострова, а звали его вовсе не Шамиль Умаров, как было написано в паспорте, а Дауд ибн Зейд или Лисица ибн Зейд.
Запуская трескучий и капризный лодочный мотор, он хмурился. Поездка в этот убогий поселок оказалась не напрасной, но то, что удалось здесь выяснить, Дауду ибн Зейду совсем, совсем не нравилось.
Глава 20
– Ты не обижайся, – сказал участковому Ковалеву приезжий московский чин. Они сидели в микроавтобусе, который, бренча, лязгая и прыгая, как козел, катился по ухабистой улице в сторону центра. – Пиво – хорошая вещь, если вовремя. А сейчас… Дело у нас, брат, такое, что не до пива. Ты хоть знаешь, чего из речки-то натаскал?
– Знал бы – обошелся без экспертизы, – ответил Ковалев. – Но догадываюсь.
– Это хорошо, что ты такой догадливый, – похвалил приезжий. – И сработал хорошо, оперативно. Только хранить его так, как ты хранишь, нельзя. Какая там охрана?
– Дежурный сержант, – признался Ковалев. – С пистолетом.
– Сержант с пистолетом… Ох, раздолбайство провинциальное, ох, Россия-матушка! Центнер первоклассной коки и сержант с пистолетом…
– Да я и сам ночей не сплю, – признался Ковалев. – Не поверите, бывает, раза три за ночь сбегаешь проверить.
– Надо было сразу его в область переправить, – сказал приезжий. – Вызвать грузовик с сопровождением… Чего тянул-то?
Ковалев смущенно промолчал. Впрочем, приезжий понял его без слов.
– Ясно, – сказал он. – Боялся, что на смех поднимут. Нанюхался, дескать, стирального порошка, самогонкой глаза залил, вот ему вагоны с наркотой и мерещатся. Да, Россия… Ну, не беда. Все хорошо, что хорошо кончается. Можешь новые дырки в погонах вертеть. Это я тебе, можно сказать, гарантирую. Не я буду, если не добьюсь! Слово офицера.
– Да еще какого, – льстиво поддакнул польщенный Ковалев.
– Вот именно, еще какого, – согласился приезжий. – Нет, сообразительный ты все-таки парень, лейтенант! Жаль, времени нет, я б с тобой с удовольствием раздавил литр-другой за знакомство. Самогон-то у вас хороший?
– Хороший, – радостно брякнул Ковалев и тут же посуровел. – Но я борюсь!
– Догадываюсь, что борешься, – ухмыльнулся приезжий. – И даже догадываюсь как.
Все-таки мужик он был понимающий, и Ковалев поневоле проникся к нему симпатией. Да и как не полюбить человека, только что пообещавшего тебе повышение, которого при других обстоятельствах в этой дыре хрен дождешься?
Приезжий, который, судя по всему, тоже проникся к участковому доверием, тем временем принялся красноречиво распрягать про огромное значение сделанного Ковалевым дела. Кокаин, по его словам, был афганский, высочайшего качества, и стоил сумасшедших денег. В связи с этим оперативность, с которой лейтенант Ковалев предотвратил стихийное распространение этой отравы в родном поселке, а главное, кристальная честность, в силу которой он, Ковалев, даже не попытался извлечь из своей находки выгоду, заслуживали высочайшей оценки руководства МВД, и не только МВД, но и государства в целом. «Орден не орден, – говорил приезжий окончательно разомлевшему лейтенанту, – но медаль ты точно заслужил. Хотя я, между нами, тебе и ордена не пожалел бы. Честный и при этом неглупый мент – это, брат, в наше время редкость почище живого динозавра. Я-то, грешным делом, думал, что вы в своей ментовке все до единого бараны баранами, от министра до последнего постового. А ты-то, оказывается, орел!..»
За этими приятными разговорами до места добрались как-то незаметно. Только когда машина остановилась напротив крыльца старого деревянного домишки, в котором разместился пункт охраны правопорядка, Ковалев сообразил, что водитель ни разу не спросил у него дорогу. Значит, московские гости либо уже побывали здесь, либо просто хорошо подготовились к поездке. Ну, да чему тут удивляться, когда люди работают в такой серьезной организации?
Сержант при их появлении неуверенно приподнялся со стула и уставился на автоматчиков, как кролик на удава. Приезжий, осмотревшись в кабинете, снова помянул родимое русское раздолбайство, а заодно просветил Ковалева по поводу его сейфа, сообщив, что научился вскрывать такие консервные банки обыкновенным гвоздем задолго до того, как получил аттестат о среднем образовании. Участковый уже и сам понял,
