больше не пребывает в состоянии кабачка, а парила в метре над землёй, вся окутанная молниями. Глаза ведьмы застилал серый туман. Вновь послышался недобрый шепоток на французском. Сомнений в том, что случилось с жрицей, у меня не осталось.
Сильвия всем телом медленно начала разворачиваться к инквизиторам. Последним оставалось совсем не много времени, чтобы полностью закрыть проход в Изнанку.
Извини, дорогая ведьма, но этого я тебе позволить не могу! Жрица воздела руки к небу, в свинцовых облаках что-то громыхнуло, собираясь с силами.
А я накинул пятое «скольжение» и переместился к Сильвии, толкнул ведьму в спину, совсем легонько, метя вновь в Ричарда. Сегодня оборотню придётся поработать на полставки матом. Жрица рефлекторно выставила вперёд руки, голова запрокинулась назад, волосы расплескались по воздуху. Я успел разглядеть даже то, что у Сильвии туфелька слетела на правой ноге. А диадема упала с головы, покатилась, раздался хрустальный звон, но артефакт гипербореев оказался значительно крепче, чем выглядел. Диадема Небесного Свода застыла возле кромки прохода в план изнанки.
Нет. Созерцать за полётом ведьмы к своему спутнику увлекательно, но нужно покончить с угрозой в виде Банши. Но, как оказалось, это был ещё не конец. Сам император Александр, мать его, IV стоял на полусогнутых ногах, в какой-то боевой стойке и выделывал пасы руками. Да, было бы странно если глава государства, в мире, где царствуют маги, вовсе не обладал этой самой Магией.
Я отчётливо расслышал шум волн, запахло морем и солью, не хватало только криков чаек, но последнее, кажется, не было обязательным при сотворении данного, конкретного заклятья. Я приготовился к потопу или смерчу, или что там бывает во время наводнений и цунами? А к императору уже спешило до боли знакомое рыжее пятно. В следующий миг Александр упал лицом вниз, а сверху его прижал пятой точкой мой Персик. Море как-то сразу затихло. Искренне надеюсь, что император не будет помнить этот момент.
Кажется, французская утопленница поняла, что её затея с управлением разумом провалилась. Вновь послышался шепоток, возмущённый и истеричный. Безголовые псы неуклюже, явно сопротивляясь чужой воле, ринулись в самоубийственную атаку на Сойкина и его коллег по инквизиторскому цеху.
Персик среагировал первым, он сбил с ног ближайшего пса и покатился с ним по земле, царапая создание Изнанки лапами и пытаясь впиться в горло зубами. Я же среагировал с запозданием. Успел перехватить безголовую псину, когда та почти укусил Ивана. Мне пришлось вцепиться ладонями в раскрытые челюсти твари. Вот только это были энергетические руки, и боли я не почувствовал. Выглядело это жутковато: бестелесные полупрозрачные, но на вид сильные руки, удерживали вполне материальные челюсти с опасными, словно бритва, зубами. Я ощутил, что сильнее пса и начал растягивать пасть на разрыв. Раздалось угрожающее рычание, но очень быстро оно сменилось на жалобный скулёж. Тварь почти сразу поняла, кто здесь добыча. Раздался треск сухожилий и костей, меня и инквизиторов забрызгала чёрная кровь безголового пса. Тварь обмякла, стихла, и я отбросил её тело подальше от Сойкина с товарищами.
Персик управился ещё быстрее и теперь с отвращением и брезгливостью, присущей всем кошкам, пытался стряхнуть со всех четырёх лап налипшую чёрную жижу.
Проход в другой план бытия оказался полностью под полупрозрачной кристаллической крышкой, более держать мечи в субстанции, когда-то являвшейся чёрной жижей, не имело смысла.
— Ну, что, тварь, ты осталась одна! Что теперь будешь делать? — я криво усмехнулся, Банши попила много крови у нашей компании, поэтому я не испытывал к утопленнице ни жалости, ни сострадания.
В ответ донеслись слова на французском, в них чувствовалась растерянность и толика страха. Банши вновь закричала, я закрылся посильнее от ментального воздействия, и меня почти не задела волна исходящего ужаса. Неудавшаяся невеста пятилась назад, она, не переставая, что-то говорила на своём певучем языке, темп речи ускорялся, а в голосе нарастало беспокойство. Банши нервничала, даже не знаю, как такое возможно…
Её руки вспыхнули мертвенно-зелёным, глаза загорелись бледно-жёлтым, Банши готовилась к бою. Персик вновь превратился в яркое пятно и попытался запрыгнуть на спину твари Изнанки. Банши, не видя моего кота, отбила выпад, а Персик чуть не угодил под удар светящейся руки, изменив направление движения в последний момент. Я вновь накинул пятое «скольжение», сократил расстояние до твари и ударил в живот. Банши двигалась медленно, но очень выверено, она отбила мой выпад в самый последний момент. Энергетическое поле вспыхнуло, по руке прокатилась боль, словно я засунул её в обжигающе холодный раствор.
Банши пыталась прижаться к стене, Персик не давал ей этого сделать, я же всё время угрожал твари спереди. Послышалась вновь французская речь, кажется, Банши пыталась с нами договориться… Нет, дорогая утопленница, тебе не следовало сюда приходить, и тогда…
Кот угрожающе зашипел, заорал и бросился в бой. Банши подставила правую руку под когти и челюсти моего питомца, а когда тот заглотил наживку, с силой ударила его левой. Персик жалобно мяукнул, закрутился в воздухе, отлетел к стене и с силой ударился об неё. На спине моего кота виднелись четыре глубокие рваные раны от когтей Банши. У меня сорвало все заслоны, я взревел раненым зверем:
— Ах, ты мразь недобитая! Я тебя сейчас…
Нет, я не ждал, когда Башни ко мне развернётся, скорее мои слова и действия происходили одновременно. Вряд ли тварь меня расслышала или вообще хоть что-то поняла, да и вообще успела хоть что-то понять… Я ушёл в «рывок» на пятом «скольжении», движения казались неестественно плавными, сам я словно находился в медовой патоке. Каждый шаг, каждый взмах рукой, приходилось совершать с усилием.
Я перехватил левую руку Банши, прямо за горящую огнём часть, завёл её за спину, выворачивая на излом. Моя кисть моментально отозвалась болью, и возникло желание отдёрнуть её, но я держал Банши намертво. Послышались слова, они звучали очень медленно, словно зажевало плёночную кассету или тварь оказалась изрядно пьяной. Но я продолжал действовать: второй рукой с силой вдавил в тело Банши Лозу Амитабха. Я вогнал деревянный меч по самую рукоять в тело утопленницы. Раздался дикий, невыносимый вопль, режущий слух и леденящий кровь. Сердце сжалось в клубок и не желало биться дальше, но я держал клинок и не выпускал тварь Изнанки.
По телу Банши начали прорастать зелёные побеги, они почти сразу распускались в маленькие цветочки с белыми лепестками и жёлтой серединой. Было сложно не узнать в цветах самые обыкновенные ромашки. Внутри тела утопленницы разгорался солнечный свет. Она замолчала, посмотрела на меня. Цветы поднимались всё
