все равно выброшу все это из головы.
Когда ее номер подходит к концу, Мия встает, взлохмаченная, раскрасневшаяся, и, прежде чем задернуть занавеску, находит меня глазами через окно и одаривает лукавой улыбкой.
Коридор забит битком, все наши VIP-члены в сборе. Оказывается, в Брайар-Пойнт немало толстосумов, которым нравится смотреть, как другие занимаются сексом. Если честно, я в легком шоке.
Беспокоит ли меня, что большинство из них видели меня голым и занимающимся сексом на сцене, как животное, после того как публично прощупывали мою простату? Нет, уже нет. За три месяца, прошедшие после той ночи в клубе, меня пару раз даже затаскивали в комнаты для вуайеристов.
Поймите меня правильно, мне по-прежнему нравится наблюдать. Я все еще вуайерист, и это со мной навсегда. Мой терапевт любит говорить такие громкие слова, как добровольная диссоциация, но мы оба согласны с тем, что нет ничего плохого в том, если вам нравится наблюдать, как люди трахаются. По обоюдному согласию, конечно же.
Это действительно самое интересное, что могут делать два человека… или даже больше, чем два человека, как мне напоминает энергичная троица в комнате рядом с Мией. Заметив высокую фигуру и светлые волосы Дрейка, я спешу отвести взгляд и шагаю по коридору к двери, откуда выйдет Мия, как только переоденется.
Сейчас рано, гораздо раньше, чем мы обычно покидаем клуб, но у нас есть планы, и мы не можем опаздывать. Хотя, если честно, я бы хотел вообще пропустить все это. Но я не трус и сказал, что мы сделаем это. И мы едем.
– Готов? – спрашивает Мия, беря меня под руку.
Я наклоняюсь и целую ее в лоб.
– Нисколечко.
Она смеется.
– Ты большой ребенок. Пойдем. Там будет весело.
– У нас с тобой очень разные представления о веселье.
По дороге мы слушаем музыку. Она подпевает, а я держу ее левую руку в своей. Чтобы успокоить нервы, я кручу большим пальцем золотое кольцо.
Мы движемся слишком быстро? Не думаю. Я знаком с Мией с тех пор, как мне исполнился двадцать один год, и, учитывая, что с тех пор я фактически стал другим человеком, у меня такое ощущение, будто я знаю ее всю мою жизнь. На всей планете нет людей, более подходящих друг другу, чем мы с Мией.
Не то чтобы они не знали, что мы вместе. Это сделало семейные ужины лишь чуточку неловкими. Одно дело сказать им, что мы пара, и совсем другое – проявлять перед ними нашу любовь. В первый раз, когда Мия в присутствии отца взяла меня за руку, я был готов выпрыгнуть из окна, спасаясь от его свирепого взгляда.
Но это большая новость.
Ничто в моей жизни не было столь серьезным, но в тот день, когда я понял, что хочу видеть Мию своей женой, я не колебался. Однажды на прошлой неделе мы проснулись, и когда она выбралась из постели, чтобы открыть окно и впустить внутрь солнце, я понял, что хочу, чтобы это длилось вечно. Десять лет назад я не мог представить себе, что хочу чего-то постоянного. Теперь же я желаю, чтобы все хорошее в моей жизни не заканчивалось никогда.
Постепенно, в течение последнего десятилетия с тех пор, как мы запустили КРИ, моя жизнь начала обретать постоянство. Я нашел постоянных друзей. Наш клуб кажется мне вечным. И в тот самый момент, когда я понял, что хочу Мию навсегда, я позволил словам выскользнуть на волю.
Я не опускался перед ней на колено. У меня не было кольца. И это не было бурным проявлением чувств.
Я просто посмотрел на нее, лежа на подушке, и сказал:
– Выходи за меня замуж.
То, как она ахнула, нежное выражение ее лица, дрожащие губы – эти образы останутся в моей памяти до самой смерти. Если честно, меня даже не волнует свадьба: вряд ли это событие сравнится с тем, как Мия посмотрела на меня в тот момент, прежде чем со слезами на глазах кивнуть и прошептать:
– Да.
Наконец мы подъезжаем к бару в центре города, где встречаемся с родителями. Я сжимаю руль и, прежде чем выйти из машины, несколько минут глубоко дышу, чтобы успокоить нервы.
– Как только будешь готов, – терпеливо говорит она с пассажирского сиденья.
Притянув ее лицо к своему, я страстно целую Мию.
Наконец оторвав губы, я с глубоким вздохом смотрю на нее и отвечаю:
– Готов.
Мама и Пол сидят за столиком в глубине зала. Широко улыбаясь нам, они машут руками, приглашая к себе. Я с облегчением вижу, насколько лучше выглядит ее отец после операции. Он прибавил в весе, и это хорошо, особенно по сравнению с прошлым годом.
Пока Мия здоровается с ними, я держу ее руку в своей, отчего объятия становятся немного неуклюжими. Но мне не нужно, чтобы кусок золота на ее пальце выдал новости, прежде чем мы будем готовы. Мы садимся и заказываем напитки, и, хотя за последние несколько месяцев я резко сократил потребление алкоголя, сегодня вечером я не собираюсь отказываться от «Джека Дэниэлса» и колы, чтобы успокоить нервы.
Мия заказывает себе колючую сельтерскую[4].
– Черт побери! – громко восклицает мама.
Мы смотрим на нее, нахмурив брови, и она спешит пояснить:
– Я надеялась, ты скажешь нам, что беременна.
– Мама! – вскрикиваю я.
От удивления у меня отвисает челюсть.
Мия громко хохочет. От ее широкой улыбки ямочки на щеках делаются еще глубже. Эти круглые щечки как будто специально созданы для поцелуев.
– Еще нет! – взвизгивает она.
И я под столом сжимаю ее пальцы. Еще нет.
Она не говорит «никогда»… Просто еще нет.
Я смотрю на Мию, и мое сердце бьется быстрее. Безумное видение, посетившее меня несколько месяцев назад, кажется почти реальностью, до него словно можно дотянуться. Тогда это казалось невозможным, а теперь…
Не в силах сдержать волнение, Мия вырывает руку из моей хватки и демонстрирует на пальце кольцо с бриллиантами.
– Мы обручились!
Мама вскрикивает, и ее крик на мгновение заставляет замолчать весь бар. Пол улыбается, и это хороший знак. Я ловлю себя на том, что ищу в его реакции признаки того, что он разочарован, что я недостаточно хорош для его единственной дочери, что она могла бы найти кого-то получше, но не нахожу. Он встает, берет меня за руку и сжимает в яростных медвежьих объятиях.
– Я горжусь тобой, – бормочет он, и это заглушает навязчивые мысли.
Следует утомительный обмен объятиями и вопросами, и еще сотня демонстраций кольца. Когда волнение наконец утихает, я даже
