полгода назад не подозревавшему о существовании вампиров и мира, который они населяли.
Ни зная обо мне ровным счётом ничего, хотел вложить в руки власть, способную уничтожить его, Совет, государство и весь мир бессмертных. Лишь потому, что в моих венах каким-то таинственным образом (каким — ещё предстояло выяснить) затесалась кровь первородных.
— Прямо должен? — спросил я, отсмеявшись. — Нет, не думаю.
Зная меня, Николь не удивилась, а вот лицо Старейшины вытянулось от изумления. Кажется, ему и в голову не могло прийти, что кто-то может отказаться от предложенной чести возглавить Полночную империю.
— Это ваша обязанность, — попытался продавить свою позицию герцог. Зря он так. Ей-богу, зря. — Когда Совету станет известно, у вас не останется выбора.
— Вы не в том положении, чтобы настаивать, лорд Фредерик, — отрезал я, слыша, как меняется голос, догадываясь, что разгораются синим глаза. — Совет не узнает, как и никто другой в Дракарде. Вы окажете мне любезность и сотрёте этот факт из памяти герцогини Леноры де Лонтельи, а потом забудете о нём сами. Навсегда.
Подумав, добавил к внушению:
— А в императоры предложите достойного молодого вампира, который способен привести страну к процветанию.
Должна же быть какая-то польза от его влияния при дворе?
Да и загнутся они тут без трезвого рационального подхода к власти.
С минуту герцог Эрген сидел неподвижно и хлопал ресницами, будто пытался проснуться. Затем кивнул, поднялся из кресла, забыв пригубить крови, и, поклонившись, вышел.
В малой гостиной воцарилась тишина. Николь смотрела на меня во все глаза.
Приняв невозмутимый вид, допил кровь из своей чашки и принялся за герцогскую. Внушение древнему высокородному вампиру — дело нелегкое, да и не пропадать же добру?
— Надеюсь, ты не хотела стать императрицей Полночной империи? — спросил у маркизы с усмешкой, стараясь скрыть смущение.
В конце концов, не каждую ночь тебя настойчиво подталкивают к трону.
— Тьма меня сохрани, — хмыкнула Николь, допивая алую жидкость. Помолчала и добавила: — У меня от тебя мурашки.
— Я тебя пугаю? — наклонился к ней и коснулся губами за ушком.
— Возбуждаешь, — прошептала вампиресса, опустив ресницы и не скрывая лукавой улыбки. — И когда ты планировал мне рассказать?
— Точно не во время секса, — передразнил возлюбленную. — Как такое возможно, Николь? Я даже не выходец Дракарда.
— Получается, что выходец, — задумалась бессмертная, закусив губу.
Пленённый её красотой, я потянулся за поцелуем, но маркиза уклонилась, потому что знала, что он за собой повлечёт.
— Думаю, твои предки бежали в мир смертных на изломе войны первородных. Несколько поколений их кровь смешивалась с кровью людей, растворяясь в ней, но не исчезла до конца, слишком она сильна.
— Значит, во мне с рождения имелся ген первородного вампира? — спросил, взметнув брови. Хорошенькое дельце! — И обращение пробудило его?
— Не исключаю, что это произошло задолго до обращения, — поделилась догадками Николь. — Похоже, процесс активировал Лео Хант, когда попытался стереть тебе память. Ничем иным я не могу объяснить то, что человек сумел воспротивиться внушению вампира.
— Но ведь ему удалось?
— Не удалось, — возразила маркиза. — Если бы ты не сопротивлялся, я не сумела бы вернуть тебе воспоминания короткой вспышкой шока и боли. Всё сходится. Вот почему Хант отравился твоей кровью на Дьерском мосту — сила начала раскрываться под воздействием стресса.
Ага, раскрылась, но не до конца, и дело обрело скверный поворот.
— И вот почему тебе так тяжело далось обращение: твоё тело отвергало мою кровь, поскольку в тебе уже текла кровь вампира, — Николь покачала головой. — Одного не могу понять: если твоя кровь стала смертельной для Лео, почему она не погубила и меня в ту ночь?
— Потому что я жаждал тебя спасти, — улыбнулся и поцеловал руку возлюбленной.
Без понятия, что на самом деле спровоцировало мою «первородность» — стресс ли, контакт с бессмертными, близость ардания как частички Дракарда, но в одном уверен: всем моим существом двигало страстное желание защитить любимую вампирессу.
Наследию первородных, пробуждавшемуся в жилах, пришлось подчиниться.
— Какой-то бред, — закрыл глаза и потёр лоб холодными пальцами.
Выходит, я не просто везучий сукин сын, я ещё и вампирский сукин сын. Через поколения, правда, но сути дела это не меняло.
Когда Николь в первую ночь напала на меня, я и понятия не имел о существовании Дракарда, кровь первородных дремала, делая меня смертным. Обычным человеком. Серебро не представляло угрозы для меня, а моя кровь — для Николь.
Но чем плотнее бессмертные входили в мою жизнь, тем активнее оживала в венах сила предков. Апофеоза заложенное во мне противоречие достигло в ходе обращения.
В одном герцог Эрген оказался прав: хотелось бы знать, что я могу.
Поделился с Николь сомнениями, и мы сменили малую гостиную на библиотеку Шарлотты, а позже — на центральную императорскую библиотеку. К нашей досаде, выяснилось, что информации о первородных сохранились крупицы.
После того, как они утратили своё влияние в Дракарде, следующее по силе поколение вампиров — древние — постарались вытереть со страниц истории факт, что некогда существовали бессмертные могущественнее них.
Потомки древних ходили по Полночной империи и другим государствам до сих пор, в то время как кровь первородных считалась навсегда утерянной для Дракарда.
До недавнего дня.
Голова раскалывалась от долгих поисков и разрозненных догадок редких авторов, так что я уронил лицо в старинную книгу и закрыл глаза. Всё придётся делать, добывать и узнавать самому — ничего нового, впрочем.
Дьявол с тем, что я превратился в вампира, да даже с тем, что, вероятно, в сильнейшего среди живущих. Но значило ли это, что я чистокровный, Николь чистокровная и у нас нет шанса иметь детей?
Маркиза положила голову мне на плечо, ласково провела по волосам и погладила по спине, возвращая к жизни. Подумалось, что все наши проблемы и непонимания вырастали из того, что мы закрывались друг от друга, и, сделав над собой усилие, поделился своими опасениями с вампирессой.
— Судя по тому, что вырождение чистокровных началось гораздо позднее, первородные с подобными проблемами не сталкивались, — Николь сложила руки на столе, а на них опустила щёку, чтобы мы могли смотреть друг на друга.
— Может, в том и секрет их могущества, что они могли преумножать силу вместо того, чтобы разбавлять её кровью смертных?
— Я в замешательстве, — признался, убрав светлую прядку за ухо бессмертной.
Строить версию на догадках — занятие бесполезное. Придётся экспериментировать. Вопреки тому, что эксперименты обещали быть очень приятными, в груди ширилась и росла тревога.
— Вот всё, что тебе нужно знать, — обольстительно улыбнулась девушка. — Я люблю тебя, и в обоих мирах не существует силы, способной
