принимала вызов я.
И мы «шли» вверх, на гору, стену а потом спускались вниз скоростным спуском, тем самым пресловутым « дюльфером».
И было замечательно потом сидеть у костра и пить охлажденное в сумке – холодильнике пиво, и закусывать его пахнущим дымом шашлыком. Костер разжигался при помощи «воды для розжига» и угли привозились с собой в мешках. Это вам не огнивом стучать до мозолей на руках.
Или утром, выйдя из палатки, сесть на берегу озера с кружкой только что заваренного кофе. Смотреть на то, как по воде стелется утренняя дымка предвещающая начало жаркого летнего дня. Слушать, как поют птицы, вдыхать прохладный воздух насыщенный запахом трав и леса, наслаждаться всем этим. И знать, что еще пара дней и ты вернешься в город к горячей воде, микроволновкам, супермаркетам и прочей суетной стороне нашего бытия.
Даже в условно «диком»отдыхе присутствовал налет цивильности. Избалованности комфортом.
Эх, как бы мне сейчас пригодились и спальные мешки из «софта», и палатка весом в 4 кг, что спокойно позволяло носить её в рюкзаке. Я бы и о машине помечтала, но дороги тут для машин не приспособлены, разве что об УАЗике помечтать или вездеходе.
А что, хорошая мечта для девушки находящейся в диких походных условиях.
***
– Когда ты так задумываешься, я слегка пугаюсь, – Ян меня обнял и крепко прижал к себе, – ты как будто видишь что-то совсем иное.
Он всмотрелся мне в глаза будто выискивая там что-то важное для себя.
Я покивала.
– Просто вспомнила как ездили с друзьями за город отдыхать на берегу озера. Настолько сильно отличается все. И я думаю как воспроизвести те вещи которые были там, для путешествий здесь.
Ян внезапно перестал улыбаться и очень серьезно спросил.
– А ты сильно скучаешь по той жизни?
Я задумалась. Скучала ли я по родителям? Безусловно да. Меня мучило понимание того, что они не находят себе места, думая куда же я пропала и наверняка их мучает эта безвестность. Скучаю ли я по работе? Да, здесь у меня нет возможности заниматься любимым делом и это удручает.
Расчет сложных математических величин заменился на выяснение правильных пропорций ингредиентов теста на опаре. И оптимальное время его приготовления находящееся в прямой зависимости от качества дров и направления ветра на улице.
– Ага, скучаю, там совсем – совсем все другое. Транспорт, дома, музыка, – я кивнула, – ты ведь тоже наверняка скучаешь по своим. По родителям и другим родственникам.
– Да, я бы очень хотел вернуться в стаю, –Ян вдруг смутился и отведя взгляд в сторону продолжил, – понимаешь, меня в посольство отец определил за буйное поведение. Вроде как в наказание. Я, если быть совсем честным, разгульный образ жизни вел, отцу хотел доказать что он не имеет права указывать как мне жить. Вытворял, что в голову придет, драки устраивал, пил, Один раз даже дом проиграл, сначала купил, хотел из родительского дома съехать, а потом в очередном загуле проигрался до панталон. Вот отец и решил, что с него хватит и участие в посольстве меня хоть как-то дисциплинирует.
– Да уж, дисциплинировало, – не удержалась от саркастического замечания я.
Воспитательные меры родителей Яна были мне в общем – то понятны. Как и любые другие родители они пытались привить сыну чувство ответственности и заставить его повзрослеть.
Ян грустно улыбнулся,
– Отец жалеет, он ведь не предполагал, что все обернется таким образом.
– Ты на него не злишься? – поинтересовалась я, поглаживая Яна по плечу.
Он поймал мою ладонь и прижал к груди. Кончиками пальцев я ощущала как бьется его сердце.
– Злиться на него бессмысленно, он и предположить не мог, что все так обернется. Я только недавно это осознал. Посольство в Равенхальме одно из самых безопасных и самых скучных. Отец понадеялся, что монотонная работа поможет мне осознать всю степень ответственности. Я, как ты понимаешь, не внял.
– Любовниц заводил, – ухмыльнулась я, вспомнив его излияния в лесу про эрру Лиамату.
Мысль о Яне увлеченном другой женщиной была неприятна, поэтому я постаралась побыстрее прогнать эту мысль из головы.
– Да, любовниц тоже, – Ян вгляделся мне в лицо, и поцеловал мою ладонь, – Ин, ты ревнуешь?
– Вот еще, – фыркнула я.
Я не ревновала, у меня было здесь и сейчас и я наслаждалась им не думая о том, что будет завтра и уж точно не хотела думать о том, что там у него было с кем – то. До того как он встретил меня.
– Ревнуешь, – Ян прижал меня к себе, – совсем зря. У дворянина должна быть жена, чтоб рожать ему детей и любовница, чтобы не надоедать жене.
– Ты точно горг? – уткнувшись ему в плечо, невинно поинтересовалась я.
Ян слегка разжал объятия.
– Да, а в чем дело?
– Рассуждаешь как надутый индюк: «дворянин, должна быть», – передразнила я его, – я тебе сейчас скажу, по твоему мнению, огромную глупость и банальщину, но у человека не должно быть ни любовницы, ни жены, если ему самому это не нужно. Нет ничего хуже, чем постылая морда на подушке рядом. И даже когда эта морда где-то отдельно существует, ты все равно об этом помнишь. Нельзя заставлять себя делать что-то, что противоречит тебе, твоей сути, твоим убеждениям, в угоду обществу. Общество не проживет твою жизнь за тебя.
Ян вздохнул, присел на край кровати и внимательно посмотрел на меня снизу вверх.
– А как по – твоему должно быть? Ты ведь была замужем, можешь сказать, как оно – правильно? Твой муж был тебе той самой «мордой на подушке»? – Ян старался сдерживаться, но злые нотки прорывались в спокойном тоне как яркие искры на подернутых золой углях, – Ты поэтому развелась с ним?
Вопросы, над которыми я сама раздумывала не один месяц прежде, чем принять решение о разводе в интерпретации Яна прозвучали неприятно.
– Нет не поэтому. Мы были слишком разными и это делало его несчастным. Он не мог смириться с моей работой, с тем, что я вся в математике, в цифрах. А я не могла смириться с его раздражением из-за этого, он постоянно выплескивал в виде насмешек. Это до жути обидно, когда по тебе постоянно проезжаются ехидством. И тоже ощущала себя несчастной, что он не хочет понять простую вещь: это для меня важно. И я приняла решение, что счастье с другим человеком, пусть даже гипотетическое, будет правильнее, чем бесконечная досада друг на друга. Если бы проблемы были бытовыми, вроде спора кто должен мыть посуду или стирать вещи, то их можно было решить, договориться, но
