Чтобы скрыть замешательство, Амелия сосредоточилась на тарелке с едой, не смея даже покоситься на Томаса. Если и дышать-то ей было трудно, то уж для того, чтобы есть, требовались геркулесовы усилия. Вот что сделал с ней Томас. Это сотворила любовь.
— У вас есть планы на сегодня, Амелия? — спросила Мисси интимным, фамильярным, дружеским и теплым тоном.
Но даже при столь недолгом знакомстве подобное обращение показалось Амелии вполне естественным.
— Я…
— Да, я собираюсь отвезти Амелию в город. Я подумал, что ее заинтересуют уиндзорские лавки, особенно теперь, в разгар сезона, — вмешался в разговор Томас.
Теперь она посмотрела на него. Он хотел провести вместе с ней целый день. Ее охватила и не отпускала огромная радость. От этого у нее закружилась голова.
Томас посмотрел на нее с полуулыбкой. Когда его взгляд обратился к ее рту, ее груди отвердели, кожу начало покалывать, и все ее тело отозвалось на этот взгляд, как на физическое прикосновение.
— Да, я получила бы от этого огромное удовольствие.
Она попыталась спрятать свой восторг, чтобы не показаться полной простушкой, сгорающей от страсти и обожания.
Джеймс откашлялся, а Мисси безуспешно попыталась скрыть улыбку, поднеся к губам салфетку.
— Думаю, Кэтрин и Шарлотта тоже будут рады поехать в город. Особенно Кэтрин. Она обожает магазины.
Мисси обратилась с этим заявлением к брату, вопросительно подняв черную бровь.
Амелия тотчас же поняла смысл этого взгляда. Графиня не доверяла ему. Точнее, им обоим. В ее доме они безнаказанно наслаждались интимным уединением, но в общественных местах, на публике, им следовало придерживаться правил приличия, даже если в качестве компаньонок к ним были бы приставлены две шестнадцатилетние девушки.
Лицо Томаса мгновенно замкнулось. Его досада была очевидной, но он все же коротко кивнул. По-видимому, им придется воздержаться от любых проявлений физической интимности. Амелия почувствовала укол разочарования, потому что тело её жаждало новых ласк, его новых прикосновений, его новых обжигающих поцелуев. Сегодняшний день обещал стать очень длинным, и она уже мечтала о возвращений домой. Единственным утешением для нее было то, что она могла провести его в компании Томаса.
Полутора часами позже Амелия, Томас и Кэтрин уже сидели в черной лакированной четырехместной карете. Погода была идеальной для подобной прогулки. Снег, пушистый и легкий, лениво кружил в воздухе и белым покрывалом ложился на гравиевые дорожки и уснувшую на зиму листву. Кэтрин весело подпрыгивала на своем месте. Ее синие глаза сверкали веселым возбуждением. Выглянув из окна коляски, она воскликнула:
— Как красиво!
Томас устроился напротив них; Его взгляд скользнул по порозовевшему личику Кэтрин и надолго остановился на лице Амелии. Ей пришлось отвести глаза. Желание, томление и невозможность принадлежать ему сию же минуту — это было свыше ее сил.
Ей было необходимо отвлечься, и она спросила:
— А ваша сестра не захотела поехать с нами?
Она считала, что все девушки их возраста только и живут надеждой на покупки, побрякушки и тому подобное.
Кэтрин засунула руки глубже в муфту, губки ее сложились в недовольную гримасу:
— Она сказала, что предпочитает дочитать книгу. Но на самом деле это потому, что там Алекс. Все это знают!
— А вы находите это раздражающим? — сухо усмехнулся Томас.
— Думаю, это ужасно глупо. Алекс и не думает о ней. К тому же он для нее слишком стар.
Она сдвинула брови, а рот ее превратился в одну розовую линию, и она стала похожа на недовольную золотоволосую дрезденскую куколку.
Но Амелия легко могла понять, как Шарлотта могла увлечься этим молодым лордом с волосами цвета воронова крыла. Он был опасен даже для лондонских женщин.
— Не стану утверждать, что поощрял бы ее, но было время, когда я то же самое думал о Мисси и Радерфорде. Но подумайте только: она положила на него глаз, когда ей было всего десять.
Сказав это, Томас откинулся на сиденье с подушками, обитыми бархатом, небрежно раскинув ноги, а глаза его были полны лукавства. Возможно, это объясняло их непринужденность обращения, которую можно было заметить после нескольких секунд наблюдения. Амелия испытала укол зависти. Она не могла отвести взгляда от Томаса, как и он от нее.
— Я просто считаю, что это глупо, — пробормотала Кэтрин, снова поворачиваясь к окну. — О! — воскликнула она после минутной паузы. — Посмотрите, как красиво выглядят улицы.
Амелии неохотно переключила внимание на сцену за окном. Коляска катила по мощеной дороге, направляясь к главной улице. Недалеко от них уже видны были витрины магазинов и фонарные столбы, празднично украшенные миниатюрными венками и блестящими красными бантами, и все вместе представляло квинтэссенцию рождественской картины.
Следующие несколько часов они провели на Пискод-стрит, переходя из магазина в магазин и не пропуская почти ни одного. Томас был внимателен и следовал за Амелией, как поклонник, и вел себя наилучшим образом. Если не считать пылающего взгляда и тайных прикосновений, повергавших ее чувства в еще больший хаос. Кэтрин, казалось, ничего этого не замечала. Она весело щебетала и время от времени восторженно вскрикивала при виде какой-нибудь хорошенькой безделушки или ленты.
Амелия редко покупала, да и редко испытывала необходимость покупать подарки к Рождеству. Ее отец проявлял щедрость к слугам и заботился о том, чтобы их рождественские шкатулки были полны. Однажды, когда ей было четырнадцать, она купила за свои карманные деньги подарок для их экономки, миссис Смит, и для Риса, дворецкого, потому что они всегда были добры к ней. Маркиз же вел себя в этот день точно так же, как в любой другой. Конечно, ей оказывали внимание и дарили подарки гувернантки, сменявшие друг друга.
А это Рождество было первым после смерти ее матери, которое она проводила в семье. В настоящей семье. И эта мысль согревала ее и затопляла ощущением радости. Сегодня она намеревалась купить подарки для всех.
Она тихо шепнула что-то Томасу на ухо, и тот увлек Кэтрин в ближайшее кафе, где продавались пирожные. За это время Амелия выбрала подарок для Кэтрин. Но выбрать нечто подходящее для ее любовника было много труднее, потому что она отчаянно хотела, чтобы подарок понравился Томасу.
И тут она заметила миниатюрную модель корабля из красного дерева, мастерски изготовленную и отполированную до блеска. Так как Томас принимал участие в строительстве настоящих кораблей, ей показалось, что это как раз то, что может ему понравиться.
Заплатив за покупки, она попросила сопровождавшего их лакея отнести свертки в коляску, а сама присоединилась к Томасу и Кэтрин.
В течение следующего часа они бродили по магазинам и несколько раз посылали лакея отнести свертки с покупками в карету. У Амелии уже заболели ноги, и она почувствовала, что устала и проголодалась.
