Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Первым делом мы с превеликими осторожностями отняли от стены раскладушку и тем не менее нарвались на испуганный оклик Анны Петровны: «Кого там носит?» Пришлось дать короткий ответ: «Мя-а-у» и замереть в ожидании реакции на него.
– Что б тебя!.. – незлобиво среагировала нянюшка. – И чего тебе, кастрированному полуношнику, не спится?
Окно с треском захлопнулось, мы с Наташкой и раскладушкой двинулись под навес сарая. Не стоило раньше времени прятаться за деревьями. Если кто объявится, обязательно услышим.
– Держись строго за мной, – шепнула Наташка, – желательно легко, как балерина. Я тут расчистила место от хлама. Сейчас раскладушку разложим.
– Двоих не выдержит, прорвется, – убежденно сказала я. – Тем более без матраса.
– Блин! Тебе еще удобства подавай. Пару досок положим и… Тс-с-с… Что за слон сюда ломится?
Мяукнув, «слон» зашипел и прыгнул на раскладушку. Наташка откровенно удивилась поведению Басурмана, выразив согласие с позицией Анны Петровны. Кастрированным котам ночные гулянки ни к чему.
– А может, он выходит мстить нормальным котам за свое поруганное мужское достоинство? – предположила я. – И вообще, с чего Анна Петровна решила, что Басурман кастрат?
– Потом спросим. Садись сюда. Я, кажется, нащупала старый брезент, сойдет за скомканный матрас. А все равно его не видно. Кота не задави.
– Ш-ш-ш-ш… – на сей раз зашипела я и, пошатнувшись, едва не задавила не только кота, но и Наташку. Уберег, спасибо ему большое, деревянный столб – одна из опор навеса. М-да. Балерина из меня…
До нас донесся тихий голос. Совместными с подругой усилиями определили – Данькин. Причем взволнованный. С кем и о чем говорил, не понятно. Единственное, что поняли, и то по интонации – «хорошо». А дальше наступила тишина. Не мертвая, нет. Вполне живая и мирная. Я, например, несмотря на то что не раз торчала на речке, только сейчас, причем с приличного расстояния, услышала переборы речных струй. Идеальный музыкальный инструмент для русалок. Легкие мобильные переговоры листьев, обеспеченные ветром, вначале вселяли небольшую тревогу, но к ним мы постепенно привыкли. Раздавались свистки электропоездов. Временами добродушно перебрехивались собаки. В конце концов мы вообще потеряли бдительность и перестали настороженно прислушиваться к каждому шороху, за что и были наказаны.
Маринка появилась столь внезапно и тихо, что я свалилась с раскладушки. Неудачная попытка вскочить – ноги не удержали. Удивляюсь, как Наташка не заорала. От испуга у нее прорезывается такой голос!..
– Б-б-б-б… – заклинило подругу на одной букве. Одолеть слово она никак не могла, но все равно старалась – упертая.
– Блин, – подсказала Маринка, притомившись от однообразия. Наташка даже не притормозила.
– Балерина! – догадалась я, и подруга замерла, предоставив мне возможность пару секунд радоваться своей прозорливости.
– Бабочка, блин! – громким шепотом внесла она корректировку. – Ночная. Балериной у нас ты была, пока о столб не шарахнулась.
– Извините за задержку, – еле слышно прошептала Маринка. – Юлька никак заснуть не могла. Ну, как, все спокойно?
– У вас Басурман – кастрат? – не ответив на вопрос, спросила Наташка.
– Нет. Светлана Никитична, царствие ей небесное, в период мракобесия его чем-то пичкала. А что, это важно?
– Еще как! Пошел вон, компаньон.
Наташка скинула кота с раскладушки, он с остервенением огрызнулся, успев двинуть когтистой лапой по ее куртке.
– Последняя ночь на выгуле, не теряй время даром. Марина, занимай его место. Все смолкаем. А так потрепаться хочется! Больше, чем в туалет. Вот еще кто-нибудь сюда заявится так, как Маринка, и будет рокировка в желаниях. Смена приоритетов.
Наташка замолчала, и все началось сначала: речные переборы, шорох листьев и так далее. Все изменилось в один миг, когда мы увидели мерцающий свет фонарика. Его включали на пару секунд и сразу же выключали. Обладатель фонарика скрылся за углом дома и довольно быстро его обошел. Затем отправился в сторону альпийской горки и свет уже не выключал. Понятно, продираться сквозь ветки старых яблонь, рискуя попасть ногами в ямы или споткнуться о кочки, не хотелось.
– Убийца… – простонала Маринка, сжимаясь в комочек.
Я поспешно прошептала, что убийцам положено шляться крадучись и без фонарей.
Исследовав альпийскую горку и прилегающую к ней территорию, пришелец двинулся дальше, к бане. Вот тут до меня и дошло, что мы на грани провала. Он неминуемо заглянет под навес. Хорошо, если просто поздоровается и пожелает спокойной ночи…
– Мужик к калитке подошел, которой нет, берег реки освещает, – пискнула Наташка. – Бежим! Стоп. Я еще не сказала – куда. За угол дома, где он уже шмонал.
– Что делал? – страшным шепотом спросила Маринка.
– Потом объясню. Все бабочками – вперед! Я вас с тыла прикрою. Раскладушкой.
Мы и в самом деле снялись с места бесшумно и удачно сменили дислокацию. Только расположились не за углом дома, а за разросшимися кустами смородины, посаженной между двумя яблонями. Или грушами. Не важно. Важно то, что из-за кустов просматривалась и альпийская горка, и подходы к ней, и навес, и даже летний домик. Не было бы счастья…
Лежать на траве не очень приятно. Я с усилием отгоняла от себя мысли о пауках, жуках и прочих членистоногих… Мама дорогая, ну что на название отряда! Хотя при чем тут название? Просто на досуге проявилась моя испорченность, о которой и не подозревала. С годами становлюсь циничной.
В следующий момент из головы вообще все вылетело. Во-первых, Наташке пришла идея прикрыться сверху раскладушкой и она немедленно, но не очень удачно ее реализовала. Затем мы увидели, как мужик (Наташка лучше знает), добравшись до навеса и проверив его на наличие посторонних лиц, выключил фонарик и уселся на ящик. Думали, надолго, ан, нет. Ящик с треском сложился, мужик вместе с ним. Матюгнувшись, он снова включил фонарик и сел на другой ящик. Вот теперь-то уж точно надолго.
Из окна летнего домика раздался хриплый со сна голос Брусилова-младшего:
– А ну вылезай, убью!
– Я бы на такое приглашение ни за что не вылезла, – тихо проронила Наташка. Мы молча согласились.
– Спокойно, Юра, это я. Подежурю до рассвета, мало ли что. Все равно не спится.
– А-а-а… Ну давай, Сашок. Тогда спокойной ночи.
Издевательское пожелание, если учесть последующие события.
8
Ночь неожиданно обернулась светлой стороной. Не совсем, конечно. Тучи или невинные облака частенько пытались прикрыть неразумную наготу луны, но иногда ей удавалось от них ускользнуть. И мир освещался таинственным призрачным светом, пугая нас до невозможности. Сразу же хотелось прикрыться раскладушкой.
В одну из таких минут просветления на тропе между деревьями, ведущей к альпийской горке, показалась Анна Петровна в темном одеянии до пят. Белело только лицо. На руках, видимо, были перчатки. Во всяком случае кисти рук не белели. Нянюшка непрерывно оглядывалась по сторонам и крестилась. Последнее время это вошло у нее в привычку. Безоружной Анна Петровна не была, в руке держала полено. Очевидно, оно ее устроило только на переходный период – от дома до цветника. Подойдя к альпийской горке, сменила его на камень. При этом с одного плеча слетела теплая кофта. Пока она ее поправляла, луну опять принудительно изолировали, а нянюшка изолировалась сама. Как показалось, в направлении навеса. При этом никакой свары между ней и Брусиловым-старшим мы не услышали. У Саши хватило ума и ловкости организовать себе бесшумные перепрятушки. У меня, будь я на его месте, все содержимое навеса, включая сам навес, перелетело бы на новые горизонты. К неуемному восторгу деревенских псов.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
