печати, она рванула бы с Айго на поиски Юн Джинга, но понимая риск, по доброй воли продолжала оставаться в купале, в которой могли заходить лишь те, кого дама туда пускала.
Оставшись в одиночестве, Юн Мэй прижала к груди обручальное кольцо, тихо про себя произнеся: — «Прошу, только будь жив…»
* * *
С надутыми щеками сидя в комнате, Юн Мэй дулась на Юн Джинга, сказавшего, что дама не растянута. Да девушка садилась на шпагат, куда ещё быть растянутой? Да, с трудом и не на полный, но всё же, попробуйте провести в кристалле семь лет, и не так мышцы затянутся и герой мог бы не упоминать этого в их интимной близости.
Вдруг, девушка заметила, как под дверью что-то проскользнула, а подойдя ближе, увидела записку.
{Я был не прав. Прости меня за длинный язык.}
Почерк принадлежал никому иному как всемогущему Императору Юн, не захотевшему лично извиняться и придумавшему вот такой забавный способ. Взяв чернила, Юн Мэй ответила, просунув бумагу под дверь.
{Что-что, а вот язык у тебя совсем не гибкий!}
Ответ не заставил себя долго ждать, но от него уши дамы загорелись, а щёки покрылись алым оттенком.
{Вчера ночью ты явно думала по другому.}
— Да что несё… — открыв двери хотела возмутиться Юн Мэй, но герой был готов к этому, стоя прям напротив дамы всего в одном лёгком халате, под которым не имелось даже трусов.
— Ты права, я не доказал всю гибкость и умения своего языка, так что, — подхватив девушку на руки, повёл её в комнату Юн Джинг, попутно прикрывая двери, — Пора это исправить.
Той ночью герой и впрямь доказал даме все, и даже больше…
— Ах! — проснулась от приятного сна Юн Мэй, слышав какой-то шум.
Направив взгляд к окну, дама понимала, что ещё ночь, так от чего шум? Никто не смел беспокоить девушку в такой час, но за дверью явно творилось что-то не хорошее. Вдруг, раздался сильный грохот, от которого Юн Мэй соскочила с кровати, широко раскрыв глаза.
— Отец! — испугалась дама, увидев лежащего Ши Мун-Чу, потерпевшего поражения в битве.
— Не. выходи..с..ку..пала.. — хрипел мужчина, будучи в десяти шагах от Юн Мэй и быстро поднявшись, мог бы добежать до неё, спрятавшись в купале, но зашедший человек не дал ему этого сделать, в секунду заключив в цепи.
— Давно не виделись, госпожа Ши Мэй. Ох, нет, Юн Мэй, верно? — с усмешкой бросил голубоглазый мужчина, когда-то давно вызывая в даме восхищения, но теперь лишь отвращения и злость.
— Шу Юншэн, что ты делаешь?! — закричала дама, будучи беспомощной.
— А на что это похоже? — пожал плечами мужчина, — Я захватываю царства Ши, убивая всех её наследников, — меч в руке врага поднялся, от чего сердце дамы не выдержало, и она тут же выбежала из купала, кинув в Шу Юншэн первым попавшимся предметом, чем оказалась ваза.
Пока захватчик отходил от потрясения, явно не ожидая, что девушка поступит так, позабыв о её умениях, Юн Мэй схватила меч отца, желая поразить цель, но тут же ощутила ток по телу, упав на колени.
— Цветочек! — крикнул отец, пытаясь потянуться к своей дорогой дочери, но был слишком слаб и ранен, дабы это сделать.
— А вы, как всегда, резвы. — убирая остатки грязи с одежды от цветка, усмехнулся Шу Юншэн, — Больно? А ведь, когда-то я предупреждал, что могу вас предать, но вы не послушали… — усмехнулся учитель, прекратив пытку током.
Упав на пол, Юн Мэй тяжело дышала. Тело содрогалось и было чувство, что её ударили шокером. Когда у девушки имелись духовные силы она могла побороть эту боль, но теперь все иначе.
— Мер. завец… — хрипел Ши Мун-Чу, и от его слабого голоса, Юн Мэй смогла восстановить дыхание, боясь за дорогого человека больше, чем за себя.
— Чтож поделать. Не посчастливилось мне родиться в семе Императоров, так что, приходится действовать мерзко, — выдал Шу Юншэн, смотря на свой меч.
— Так… всё это… ради власти? — спросила дама, хотя и так был очевиден ответ.
— Я так долго был уважаемым учителем. Столько лет отдал ради учения глупых будущих правителем, в итоге надеясь хоть когда-то получить желаемый результат, но в итоге, даже то, чем я дорожил, меня лишили. — бросил злой взгляд на девушку мужчина, вальяжно пройдясь вперёд, — Юн Джинг разрушил всю мою школу, при этом не испытав и крупицы сожаления за содеянное. Ох, я очень злился на него…
— И в итоге… решил напасть на нас? — кашлянул Император Ши, пытаясь встать на ноги, но у него это не вышло.
— Тут дело не в вашем Царстве, Император Ши, а в ней. — бросил чудовищно ядовитый взгляд на деву Шу Юншэн, — Я честно, не хотел вам вреда госпожа Мэй, но в итоге, вы сами его на себя навлекли. Я до конца думал, что вы образумитесь, но услышав о вашей помолвки осознал, что этого не будет. — покачал головой голубоглазый мужчина, — Поэтому и принял решения захватить то, что вы любите и тем самым убив и вас. Хотя, первоначальна я желал убить вас на глазах у Юн Джинга, дабы и он осознал горечь утраты дорогого, но, к сожалению, он сгинул раньше вас, — Шу Юншэн наставил меч на девушку, желая насладиться её страхом, но его не было.
— Может, определишься… какая твоя истинная цель? Власть или месть? — и впрямь запуталась дама в том, чего же хочет учитель.
— И то и другое. Я всегда желал стать кем-то большим, чем уважаемым учителем, но не мог себе этого позволить, а благодаря разрушению школы у меня появился такой шанс. — усмехнулся мужчина, и смотря в его голубые глаза, Юн Мэй видела в них безумие.
Мотивы Шу Юншэн были понятны. Учитель лишился всего из-за Юн Джинга, и потому желал мести. Герой тоже хорош, из-за своих поисков не обращал внимание ни на что, руководствуясь лишь жестокостью ко всем, кто препятствовал его близости с Ши Мэй.
Вот почему учитель согласился отвести их к цветку. Он знал, что юноша и больная девушка не справятся и умрут. Он надеялся на это. Но, всё обернулось по-иному, и в итоге оба выжили, да и враг оказался недосягаем, пробравшись к небесам своей властью.
Для того, чтобы печать действовала надо быть рядом с жертвой, но в Царстве Юн стояли строгие ограничения и никого не пускали, от чего мужчина не мог воплотить задуманное, да ещё и барьер Юн Джинга на печать мешал воплотить его месть в жизнь.
Когда же враг был ликвидирован, Шу Юншэн
