"Ты единственный человек, достаточно глупый и склонный к мазохизму, чтобы сделать что-то подобное".
"Эй, это точно сделала бы Реджи, а она, наверное, самый умная, блядь, человек на этом острове. А вот насчет мазохиста я не знаю. Надо будет спросить у Роана". Лохлан усмехается. Кэш продолжает безмолвно пылать, поэтому он добавляет: "Согласись, это хотя бы немного забавно".
Кэш сжимает и разжимает кулаки. "Я признаю, что это смешно, когда ты снимешь это". Он быстро поворачивает голову, пытаясь скрыть ухмылку, с которой, как я вижу, он справляется, и уходит.
Лохлан опускает взгляд на мое тело и, положив руку мне на бедро, притягивает меня к себе. Его глаза дымчатые и темные. "Ты чертовски красива". Его низкий, грубый шепот царапает мою шею, и мой живот сжимается.
Резкая трель привлекает наше внимание, и мы оба смотрим вниз по дощатому настилу на Кэша. Он не перестает идти, доставая из кармана телефон и беззаботно бросая его в океан.
"Оп". Мои брови взлетают вверх. Сдерживая смех, я смотрю на Лохлана.
Он пожимает плечами и говорит: "Он мог бы просто поставить его на режим "не беспокоить"".
Я падаю ему на грудь, смеясь, и он обхватывает меня руками. Я вдыхаю его успокаивающий аромат, смешанный с морским бризом, и сразу же чувствую себя теплее. Лохлан излучает уникальное тепло. Такое, которое оседает у меня в животе и заставляет мое сердце чувствовать себя светлее, больше. Это успокаивающее сияние, которое горит сильно и ровно, не становясь при этом знойным или навязчивым.
Я держу ладони на его животе, отстраняясь. Бросив на него коварный взгляд, я шепчу, словно это секрет: "Шоколадные конфеты для сегодняшнего вечера находятся в холодильнике на кухне".
"Не хочешь немного проконтролировать качество, Стелла Мэй?" Он улыбается уголком рта, его глаза мягки и полны обожания.
"Пойдем". Я хватаю его за руку и тащу за собой через людей, которые все еще занимаются подготовкой. У меня уже пересохло во рту при виде декадентских трюфелей и шоколадных бочонков, наполненных первоклассным ликером. Я видела их, когда их доставили сегодня рано утром вместе с остальными ингредиентами для сегодняшнего меню. Присыпанные съедобными блестками и украшенные изящными узорами и золотой фольгой, они почти слишком красивы, чтобы их есть. Почти.
Я вбегаю в дверь кухни, взволнованная и…
Лохлан врезается мне в спину, когда я резко останавливаюсь. "Что еще за хрень?"
На кухне, где обычно царит оживление и суета, пусто из-за поломки газопровода. Пусто, если не считать нас и полдюжины пивных бочонков.
"Это стильная вечеринка", — ругаю я, поворачиваясь, чтобы хлопнуть его по плечу. "Мы же договорились, что не будем превращать это в братскую пляжную попойку".
Он пытается слабо улыбнуться. " Всего лишь немного Гиннесса".
"Немного? Здесь почти сто галлонов". Я знаю, что звучу заносчиво, но мое сердце не может не замирать. После всех усилий, которые я приложила к этой вечеринке, нашему первому большому событию в качестве новых владельцев, я буду огорчена, если она превратится в дикую попойку. Она и так будет неуправляемой, если на ней будет присутствовать вся семья Фокс.
"Ты права", — искренне говорит Лохлан, его руки находят мои бедра. "Наша семья здесь еще целую неделю. Уверен, мои братья не будут возражать против дополнительных запасов". Он толкает меня на шаг назад, и я оглядываюсь через плечо на тележку с обслуживанием номеров, с которой столкнулась. Она единственная в ряду из четырех, не заставленная подносами, полными пустых фужеров из-под шампанского, готовых к сегодняшнему вечеру.
"Это твоя вечеринка, красотка". Он проводит губами по кончику моего носа. "Я не могу дождаться, чтобы посмотреть, как ты будешь блистать".
Я неосознанно провожу пальцем по его воротнику, а его пальцы впиваются в плоть моего бедра. Полуприкрытые глаза опускаются к моему рту, и он выдыхает воздух из носа, когда я смачиваю нижнюю губу.
"Думаю, не будет концом света, если один из бочонков каким-то образом откроют…", — я осекаюсь, когда его рот опускается к моей шее, и он прижимает меня к тележке своими бедрами. Он нащупывает мой пульс, а его руки начинают медленно задирать мою юбку. Я тихо стону, выгибаясь в его руках, когда ткань сжимается между нами.
Вцепившись пальцами в его волосы, я крепко прижимаю его к своему горлу, от каждого взмаха его языка у меня слабеют колени. Он проводит большим пальцем по моей щели, и я чувствую, как трусики становятся влажными, когда он прижимает ткань к себе.
"Черт", — отчаянно стонет он, впиваясь в мою кожу. "Ты что, весь день ходила такая несчастная и хотела меня? Пожалуйста, дай мне полизать твою киску. Мне нужен гребаный вкус, реалта. Мне нужно это. Очень нужно". Его слова выходят торопливыми и раздраженными, как будто от одной этой мысли он сходит с ума.
Я неубедительно протестую, пока он гладит мою набухшую плоть по влажному материалу. "Но…"
"К черту санитарные нормы и тащи сюда свою симпатичную задницу". У меня перехватывает дыхание, когда он затаскивает меня на тележку и тут же опускается на колени.
На мне стринги, и я чувствую грубый полиэстер скатерти на своих щеках, напоминая мне о нашем местоположении, о неправильности. Но, как и в большинстве случаев с Лохланом, риск стоит вознаграждения.
Не теряя ни секунды, он стаскивает с меня трусики и закидывает мои колени себе на плечо. Он проводит носом по внутренней стороне моего бедра, глубоко вдыхая и покусывая кожу. "Так чертовски вкусно".
Он оставляет после себя приятное покалывание, искры пробегают по моим бедрам вслед за его прикосновениями. Он раздвигает меня двумя пальцами, и воздух становится прохладным и приятным для моей разгоряченной плоти. Я мгновенно разгораюсь, как только он проводит горячим языком по моему клитору. Стон, который я пытаюсь сдержать, вырывается наружу в виде приглушенного мычания, и, клянусь, я чувствую, как он ухмыляется.
Я не могу сдержаться, когда он вводит в меня два пальца и крепко сжимает ими мою точку G. "О, черт… ., - выдыхаю я, напряжение скручивает мою сердцевину.
"О, блядь!" Я снова кричу, но уже совсем другим тоном, и толкаю его в плечи, когда вижу, как
