Время еще сильнее замедлилось. Слева и справа замахивались сразу двое, третий, с перекошенным ртом, летел навстречу с копьем. Руки Дага сами делали свою страшную работу. Он следил за блестящим шлемом ярла, чтобы тот не пропал из виду. Но ярл и не собирался прятаться. Он тоже заметил просеку, проложенную Дагом, и занес копье. Страшный человек был на две головы выше Северянина, его плечи укрывали железные пластины с шипами, на шее плотно сидели массивные гривны.
— Дави, Северянин! Мы за тобой!
Кажется, это кричал Кар Песчаник, или Одди с Востока, Даг еще не всех запомнил — слишком мало ему было отведено времени для учебы, слишком все спрессовалось в последние дни. Да, точно! Одди и Кар, и Торарин Рукавица, и Адильс, — все они рвались следом, пробиваясь среди двух стен врага, как среди сдвигавшихся половин пресса.
Северянину кинулись навстречу двое, сдвигая щиты, пытались заслонить святыню. Даг не стал биться, плавно ушел в сторону, рубанул под щитом. Пока норвежец падал, подтягивая за собой обрубок лодыжки, Даг достал его напарника в образовавшуюся щель.
Следующий удар предназначался беловолосому гиганту. Тот отпрянул с неожиданным проворством, перекинул копье в левую руку и стремительно выбросил ее вперед — настолько стремительно, что порвал Дагу куртку зазубренным наконечником. Копьями такой длины на корабле Токи могли орудовать лишь двое — трое очень сильных людей. Наконечник достигал трети копья и имел режущий край, как у меча. Убедившись, что промахнулся, гигант отработанным приемом рванул копье на себя. Страшные зубцы могли распороть Дагу бок. Он чудом успел уклониться. Припал на колено и прыгнул вперед, не давая противнику опомниться. Однако гигант отразил удар секиры, и отразил с такой силой, что Северянина развернуло в воздухе.
Он приземлился на ноги, как кошка, и сразу был вынужден подпрыгнуть. Потому что норвежец махнул копьем, как мечом. Даг едва не лишился обеих ног. Вокруг образовался пустой круг, друзья и враги попятились. Впервые с начала схватки Северянин столкнулся с достойным противником. Кто — то сбоку попытался вмешаться, но норвежец рыкнул, и его товарищи отступили. Никто не пытался влезть в схватку, ведь сражение один на один одинаково уважали обе стороны.
Норвежец махнул копьем второй раз, с удивительной быстротой. Черепа, привязанные на веревке, не успели брякнуть, как отполированное лезвие завершило полукруг. На сей раз Дагу пришлось упасть плашмя. Вокруг загоготали, драка доставляла всем искреннее удовольствие. Белогривый ярл удивился, перекинул копье в левую руку, правой схватился за меч. Наверняка он не привык промахиваться. За его спиной воины были вынуждены развернуть в сторону колесницу Тора, чтобы идти дальше. Жрецы тоже свернули. Войско Хакона, несмотря на дикий напор йомсвикингов, уверенно продвигалось вперед.
Норвежский ярл обрушился на Северянина, точно взбешенный бык. Даг отступил зигзагом, ударил с левой, метя расколоть копье, но железо выбило искры из железа. Спиной Даг уперся в чью — то спину. В следующий невыразимо долгий миг норвежец полоснул мечом и упал всей тушей на то место, где только что стоял Даг. Из шеи гиганта, сзади, чуть ниже шлема, торчала стрела.
Северянин сиганул в сторону, он даже не понял, кого благодарить. И не посмотрел толком, на кого обрушил свою секиру.
Внезапно грянула тишина. Или Северянину это только показалось. Он разрубил голову верховному тулу. Тот успел засмеяться. Голова слетела вместе со шлемом и рогами воткнулась в землю.
Норвежцы, те, кто были близко, горестно завопили. Многие словно остекленели, это позволило Дагу в два прыжка перескочить повозку с идолом и убить двоих знаменосцев. Барабанщик, тащивший на себе огромный барабан, застыл с разинутым ртом. Каким — то краем, кончиком сознания, Северянин понимал, что убивать тула было нельзя, что можно навлечь гнев великого Тора, однако случившееся сыграло на руку йомсвикингам.
Знамена зашатались. В тот же момент Дагу кто — то врезал мечом по спине. Кольчуга выдержала, но от боли потемнело в глазах. Кольца кольчуги вмялись в тело, гася удар. Северянин согнулся, хватая ртом воздух. Тут мимо что — то пронеслось. Это Юхо прыгнул следом и на лету прикончил дородного норвежца в красивых латах, нацелившегося Дагу в затылок. Даг вцепился в захваченные знамена, заметался, ища выход. Со всех сторон он видел лишь оскаленные звериные рожи и смертоносный металл. Люди Хакона опомнились, кольцо сжималось.
Даг полоснул саксом по чьей — то щетинистой морде, откинулся назад — двуручный меч лязгнул по камням, тем же саксом сумел полоснуть по ручищам, сжимавшим меч. Близко возникло багровое от ярости и натуги лицо норвежца, но топор Северянина уже входил ему в висок.
Неожиданно ход времени изменился. Даг встретился глазами с самим конунгом Хаконом и сразу понял, кто должен стать следующей жертвой.
Длилась эта встреча короткое мгновение. Скуластый мужчина с роскошными полуседыми волосами, схваченными золотым узорным кольцом, белый плащ с мехом полярного зверя, могучий жеребец в защитном наморднике. Даг не раздумывал — мышцы уже напряглись, готовясь к броску, тело само просчитывало, как преодолеть лес мечей.
Еще немного, и Северянина бы растоптали, но подоспел Волкан. Подоспел для того, чтобы вытащить Дага и уцелевших ратников, сдуру кинувшихся за ним следом. Хевдинг вращал секирой с диким остервенением, отгоняя самых глупых, пока вокруг не сомкнулись щиты Йомса. Только теперь Даг услышал, как давно и безуспешно надрывается рог, сигналя общее отступление.
Даг не мог знать, что союзников — славян норвежцы давно опрокинули и отшвырнули обратно за стену. Не мог знать, что две тысячи рыцарей Оттона вырвались далеко вперед, методично уничтожая все живое, заполняя лакуны внутри строя, и тем самым оголили фланг с союзниками. Союзники — южане дрогнули перед озверевшими берсерками Харальда, они не привыкли биться с людьми, которые сами себя радостно полосуют ножами и слизывают кровь с ножей. Как ни странно, скотты прорвались на своем участке еще дальше германцев и теперь тоже вынуждены были отступать, не понимая, за что им такое невезение. Фронт прогнулся опасной дугой, стрелы и копья начали долетать до ставки императора, а дальнобойные машины стали попадать по своим.
Не мог знать Даг и того, что к датчанам пришло подкрепление из Упплянда и Сконе, а всего час назад высадилась флотилия с Этланда, прельщенная ценными посулами Синезубого. Резервы Оттона были куда больше, но громадная армия так до конца и не развернулась, увязла в весенних дорогах. Молодого императора окружали льстецы, преуменьшавшие силы врага, сулившие покровителю Рима победу при любом раскладе. В результате штурм Даневирке начали, не дождавшись и половины верных баронов, не согласовав с вассальными правителями единый план, положившись на грубый натиск и фанатиков с крестами…
Даг очухался в полумраке, под лекарским шатром. Ему казалось, что прошло совсем немного времени с момента, когда рог пропел наступление. Оказалось же, что битва длилась половину пути солнца по небу, и если дело не проиграно, то не выиграно точно. Их отшвырнули обратно, за границы потрепанного Даневирке, и невозможно было понять, насколько велики потери. Даг скрипел зубами, но не кричал, когда его держали втроем и резали на нем кольчугу, впившуюся в кожу. Он не кричал, когда прижигали и зашивали три мелкие ранки, незамеченные прежде. Вокруг на сотню голосов выли раненые. Увечных все несли и несли, некоторые доползали сами, но не находилось достаточно умелых рук, чтобы облегчить им страдания. Некоторые, не в силах переносить страшные ранения, умоляли, чтобы их добили здесь же. Один из хевдингов постоянно находился в палатке, и с ним двое уважаемых мужей, чтобы честно решить, кого из страдальцев можно добить. Пока Дагу мазали лечебной смолой спину, дежурил Буи. Он шел вдоль рядов умирающих, кивал гасильщику, и тот в один удар киянкой обрывал жизнь несчастным.
