Лёню и уговорить его уходить вместе со мной.
Настоящий Друг. А здесь, где все одиночки, друзьями грех разбрасываться.
И вот как его уговорить?
Как вариант, если он сам не признается – нужно бы выспросить у общества Свободы (так я их скептически про себя называла). Сам-то он вряд ли признается, какая кошка там пробежала.
Звякнуло время дёргать третий рычаг. Я сбегала, дрнула. Проследила, куда ушла моя молния.
Мне показалось, или впереди что-то было блестящее? Похожее на айсберг.
Хотя, может, показалось. Нужно подниматься вверх.
Ещё раз звякнуло. Я метнулась к кормильне и получила поощрительный приз – деревянную расчёску и маленькую баночку с чем-то, похожим на варенье. Пахло крыжовником и арбузом.
Ну что ж, попробую.
Эх, ещё бы сюда кофе, или на худой конец, чай.
Я так соскучилась по этим напиткам. Не могу без них.
Хотя знаю, что не могу, а вот уже почти два месяца обхожусь.
Расчёска была странная – похожая на два параллельных гребня, закреплённых на общей деревянной пластинке. Вроде как ручная работа. У нас бы в Цюрихе она кучу денег бы стоила. Как бы то ни было, это хорошая вещь. В хозяйстве пригодится. Я попробовала расчесаться – прекрасно, волосы не электризовались, как после пластмассовых расчёсок, к которым я привыкла.
Решила полюбоваться в зеркальце и чуть не заорала от ужаса – краска для волос, которой я всегда красилась, уже давно смылась и теперь мои отросшие корни блистали сединой, которая на фоне моих тёмно-русых волос, выглядела особенно некрасиво.
Да что ж такое-то!
Я чуть не плакала.
И вот что мне теперь делать?!
Эта проблема была почище проблемы с убийством Щукаря и Фавна.
Пока я её решить не могла. Поэтому повязала кусок малинового шелка в виде широкой повязки и пошла на стыковку. Судя по звуку – уже давно кто-то пристыковался и ждёт меня.
Я подбежала к окну. С той стороны причалил крест Николая.
Он стоял и смотрел на меня сквозь стекло. И улыбался.
Он положил что-то в щель и толкнул ко мне.
Я машинально вытащила. И обомлела. Это были цветы. Желтые цветы. Бумажные…
Глава 21
Цветы были вырезаны из бумаги, раскрашенной вручную в желтый цвет. Чем-то они были похожи то ли на астры, то ли на китайские фонарики.
От неожиданности я остолбенела.
Если можно так выразиться.
Представьте, мрачная гнетущая тюрьма-бункер для одинокого узника. Крест, который летает где-то посреди стылой ночи, среди чуждых льдов и равнодушного белого безмолвия. Где впереди лишь бесконечные десятилетия мрачного однообразия: поспал – дёрнул рычаг – поел – дёрнул рычаг – сделал что-то в быту – дёрнул рычаг – … и так весь день, и второй, и третий, и одна тысяча двести сорок восьмой... Где на стенах, выложенных допотопной кирпичной кладкой, единственным украшением являются лишь тронутые ржавчиной трубы. И вот среди всего этого – желтые цветы. Пусть бумажные, пусть сделанные собственными руками. Зато цветы! Словно лучики света.
И я теперь понимаю, что чувствовала Ассоль, когда после многих лет насмешек и травли, вдруг увидела алые паруса мечты.
– Нравится? – спросил Николай с таким непередаваемым спектром эмоций, что я сперва не смогла и слова выдавить.
– Д-да. Очень.
– Я старался, – тихо сказал он и вспыхнул.
Мда, кто бы подумал, что у меня в таком месте появится поклонник. Это приятно. Любой женщине приятно, когда есть кто-то, кому она не безразлична.
Жаль только, что после смерти Бенджамина я словно умерла тоже.
Но тем не менее.
– Николай, – сказала я, – не знаю, какие у вас планы на будущее, но я предлагаю присоединиться ко мне. Конечно, если вы хотите более светлое завтра, чем уготованное этим миром.
– Хочу, – просто сказал он, – а что надо делать? Я готов.
И столько уверенности было в его голосе, что я поняла – этот не подведет. Пойдёт со мной до конца. В общем, первую кандидатуру для тайного Общества я нашла.
Я рассказала ему всё.
Он обещал дёргать рычаг и идти за мной на самый верх.
Когда стыковка закончилась, я прижимала к себе чуть смятые желтые бумажные цветы и улыбалась.
Прошло почти две недели и, наконец, мой крест состыковался с крестом дяди Лёни.
– Ну, здравствуй, Мария! – улыбнулся он мне и подмигнул.
