После стоянки Вероника задремала, и проснулась ближе к Москве. Уточнила, что музыкант в курсе, куда им дальше, и заснула дальше. Растолкал ее водитель уже у дома, где жила Мася – «в миру» Мирослава. Он же дотащил до двенадцатого этажа картину. Передал ценный груз прямо в ухоженые руки хозяйки.
Мася – или Мира – описала себя узнаваемо. Высокая голубоглазая блондинка с правильными чертами лица. Холеная, сияющая. Свободного кроя белое домашнее платье лишь оттеняло сияние.
А потом эта утонченная барышня кинулась обниматься с заспанной Вероникой. И зачем-то осматривать уши художницы.
– Практически вылитая, только длины ушей не хватает, – подытожила результат осмотра Мира. – Как же я вам рада!
«Вам», похоже, было сказано из вежливости, поскольку смотрела хозяйка только на Веронику.
Картина – Ярославская работа-шалость с дубом, девушкой и кошкой – вызвала у хозяйки искренний, почти детский восторг.
По мнению дарительницы, холст ни разу не вписывался в обстановку (минимум мебели, светлые тона и много свободного пространства, макеты разных зданий вместо декора).
«Наконец-то начну обживаться», – засияла пуще прежнего Мира.
Окна комнаты, предоставленной Веронике, выходили на парк. Сокольники – так сказал Вал, пока парковал авто. Вид был хорош: зелень с позолотой и рыжиной осени, с вкраплениями багрянца.
В этот парк Мира после завтрака утянула Нику на прогулку. Вал предпочел в это время вздремнуть, ему еще и обратно в Питер рулить предстояло.
В благоустроенной части парка уже собирался народ, и потому они ушли вглубь, на территорию Лосиного острова. Кормили орешками с рук безбоязненных пушистеньких шкодин – белок. Болтали о парке, о городе, ни о чем и об игре. На обратном пути прокатились на колесе обозрения.
Было легко и душевно. Миру с ее персонажем роднил только голос, внешнего сходства не имелось вовсе, но, если прикрыть глаза и только слушать, на месте красотки-блондинки запросто представлялась озорная мелюзга с хвостиками. И с топором.
– Ты настоящая, – на пути к дому сказала с придыханием Мира. – Не передать, как я рада.
– Уж точно не игрушечная, – хмыкнула Ник. – И даже не нарисованная.
– Ох, ты не поняла: я про то, что за Хэйт не продуманная личность-манипулятор стоит, – посерьезнела собеседница. – Ты – есть ты. Как там, так и здесь. Истинная, искренняя.
– А ты полагала, что со мной что-то не так? – неприятно удивилась Вероника.
– Меня учили рассматривать варианты, – повинилась Мира. – Включая неприятные и маловероятные. Не обижайся. Стоило промолчать, но я просто не сдержалась от выражения радости. И облегчения.
– Нормально все, – махнула рукой художница. – Мас… Мира.
– Ма-я-сла-ва, – по слогам проговорила блондинка. – Родька, пока мы были детьми, так меня звал. Его каждый раз поправляли, он настаивал на своем. Ма-я-сла-ва – Мася.
– А резня – это чтоб никто не догадался? – со смехом уточнила полное написание ника гномки Ника.
– Мир магии, меча и топора, – состроила наивные глазки Мира. – Ник соответствует канону.
Местом для сходки Мася выбрала аниме-кафе. Причем до него долго добирались по пробкам, и некоторые в пути фырчали, что вирт-модули умники изобрести удосужились, а до устройства аэрокаров все никак не додумаются.
Вероника вслух размечталась о возможности полета на Шерри в городе по эту сторону реальности.
«Мирославу Альбертовну» и двух ее гостей предельно вежливо проводили на второй этаж, в комнату с удобными диванчиками и красивыми деревцами бонсай. Следующим явился Рэй – Ростислав. По схожести имен двух Слав тут же беспардонно прошелся Вал.
Слава в глубокой задумчивости сообщил, что помнит он этот адрес, только раньше здесь не улыбчивые тяночки в фартучках разносили вкусняшки со сложными названиями. Ему доводилось проводить здесь прежде деловой обед, и место было более, чем традиционным. И пафосным.
– А, брось, так же лучше, – изящно встряхнула кистью Мира. – И уж точно – куда веселей.
– Точно-точно, – согласился Ростислав, сощурившись.
Вот он был отдаленно похож на себя игрового: темные волосы, худощавое телосложение. Не тощий, жилистый. Челки косой не было, а к возрасту персонажа следовало докинуть лет десять.
Следом за Рэем-Славой нарисовались Барби и Кен. Облако медовых волос, большие светло-карие глаза и заразительный смех – она. Почти два метра ростом, темные волосы, такие же темные круги под глазами (цвет глаз не разобрать, взгляд направлен в экран планшета) и выдающийся вперед боченок там, где положено быть талии – он. Оба сверстники Ростислава.
– Барби, – привычно представилась златовласка. – Или Ольга, если ориентироваться на паспортные данные.
– Константин, – кивнул, на миг оторвавшись от планшета, ее спутник. – Можно Кен, я привык.
Слава пожал руку Косте, широко улыбнулся Ольге.
– Мира или Мася, – улыбнулась та, кто всех их подбил на знакомство. – Нормально добрались?
– А, – только и отмахнулся Кен.
– Вал, просто Вал, – подошел к новоприбывшим музыкант.
– Хэйт… Вероника, – поправилась художница. – Если покороче, то Ник.
– Она настоящая, – Барби сделала и без того большие глаза еще больше. – Прям реальная.
Мира рассмеялась. Вероника скорчила угрюмое лицо.
– В следующий раз отправлю с Валом статую. На заднее сиденье поместится.
– Мы уже говорим про следующий раз! – просияла Мирослава. – Отличное начало, продолжаем в том же духе. Идемте к столу, в соседней комнате его уже подготовили девочки.
– Еще же Монк должен подтянуться? – спросил Слава.
– Монк предупредил, что может опоздать, – ответила Мира. – Просил не ждать, начинать без него.
Комната по соседству была оформлена деревянными панелями и рейками. В центре стоял большой круглый стол. Составной: внутренняя часть медленно поворачивалась против часовой стрелки, внешняя же была неподвижна.
Вокруг стола расположились десять кресел, но над тремя из них были закреплены экраны примерно с Вероникин компьютерный монитор размером.
– Ленивая Сьюзан? – приподнял брови Рэй.
– Кто? – переспросила Ник, так как никого с таким именем или ником не знала.
– Lazy Susan, – внес уточнение Кен, причем фраза на инглише звучала в его исполнении органичнее, чем у преподавательницы Ники по английскому. – Или cānzhuō zhuànpán[3]. Наша китаянка должна оценить.
– В Пекине много мест оборудовано поворотными кругами, – покивал Вал. – Что? Я там бывал. И бываю.
