мимо гостиницы и миновали развилку дороги. Вот из этого леса Маргарет выехала верхом на Полли и увидела вдали хижину сестры Констанс. Но сейчас впереди было лишь голое поле с выжженной солнцем травой.
— Сейчас мы проедем мост, и, если повезет…
— А если нет? — испугалась я.
— Вернемся в гостиницу, снимем комнаты. Там всегда есть свободные. Ты все необходимое для Виктора взяла? Впрочем, если что, можно и купить. Кто знает, сколько нам здесь придется пробыть. Мы понятия не имеем, как эта дыра открывается с тремя кольцами.
— А вдруг она совсем не открывается?
— Света, прекрати паниковать! — рассердился Питер.
И в этот момент из ниоткуда впереди появился дом под красной черепичной крышей, окруженный зеленым забором. Чуть поодаль я разглядела невысокий холм, поросший травой. Надо думать, именно в нем было логово Джереми.
— Смотри, такая же машина, как у тебя, — сказала я, и вдруг мне стало не по себе.
Питер — с ним явно было что-то не так. С заднего сиденья я не могла видеть его лицо, только линию профиля, которая стала какой-то жесткой, напряженной. И руки на руле тоже напряглись, да так, что кожа на костяшках побелела. Он остановил машину у ворот и вышел, даже не заглушив мотор.
Деревянный забор был глухим, но через решетку металлических ворот и калитки я увидела, как на крыльце появился высокий худощавый мужчина в светлых шортах и голубой футболке. А за ним — Питер. Еще один Питер Даннер! На нем были точно такие же джинсы, как и на первом. Только рубашка другая, в полоску. И выглядел он каким-то замученным, потрепанным. Одна неопрятная борода, больше похожая на запущенную щетину, чего стоила.
Да это же двойник! Питер из того самого мира, где я умерла. Из того, где сейчас находится Тони. Но как он оказался здесь?
«Наш» Питер подошел к калитке с видом законченного зомби и начал дергать ее, пытаясь открыть. Лицо у него было застывшее, глаза остекленевшие. Он смотрел, не отрываясь, на своего двойника, который медленно приближался к воротам. Выглядел тот абсолютно так же — живым мертвецом.
«Если двойники случайно окажутся рядом при жизни, попав из одного мира в другой, они могут соединиться, потому что их будет тянуть друг к другу, как магнитом», — вспомнила я слова Анахиты.
— Стой! — заорала я, как резаная. — Держите его, не пускайте!
Витя захныкал в своем кресле, но я, не обращая на него внимания, выскочила из машины и бросилась к воротам. Вцепившись в Питера, я пыталась оторвать его от калитки. Мужчина в шортах держал другого за руку, а тот вырывался изо всех сил. И только когда вышедший из дома Джонсон перехватил того Питера, который был во дворе, и с большим трудом увел в дом, «наш» перестал дергать калитку, с трудом перевел дыхание и вытер пот со лба.
— Что-то меня ноги плохо держат, — пожаловался он. — Лора, Ирвин, здравствуйте! Не знаю, откуда вы взяли еще одного Питера, но подозреваю, что он явно не отсюда. И Джонсон тоже.
— Я же говорила, у всех людей после раздвоения миров появились двойники, — сказала я и перехватила вопросительный взгляд Лоры. — Я Светлана, подруга Люси, жены Питера.
— Да, — кивнул Питер. — Я о ней вам рассказывал, когда приезжал с Тони. Это она пыталась помочь Маргарет.
— Рад познакомиться. Как поживаете? — кивнул Ирвин и мрачно поинтересовался: — А что все-таки происходит? Светлана, мы час назад видели, как из двух драконов получился один. Питер и Джонсон привезли второго с собой. Они вот точно так же таращились друг на друга, потом обнялись — и все. Было два, стал один. Интересно, с Питерами то же самое произошло бы? Вы сказали, что им нельзя быть рядом, похоже, знаете, в чем дело.
— Знаю, — вздохнула я. — Мы вам все расскажем. Только надо что-то придумать, чтобы Питеры находились друг от друга подальше.
— Чтобы Питеры находились друг от друга подальше, — повторила Лора. — Матерь Божья… Это уже чересчур, вы не находите?
— Интересно, что вы скажете, когда мы вам все расскажем? — хмыкнул Питер.
Краем глаза я уловила в воздухе какое-то движение, повернулась и увидела, как со стороны холма к нам летит дракон. До сих пор я видела его только лежащим в виде восьмерки за зыбкой пеленой дрожащего воздуха. Теперь — с развернутыми радужными крыльями, роскошного синего цвета с золотыми переливами — он был настолько прекрасен, что у меня захватило дух. Спланировав рядом с нами, Джереми сложил крылья и вразвалку подошел к Питеру.
Мне показалось, что между ними идет какой-то молчаливый разговор. Дракон смотрел ему прямо в глаза, Питер морщил лоб, потом его лицо просияло, и он кивнул. Потом присел на корточки, и Джереми подошел к нему совсем близко. Он уткнулся мордой в ухо Питера — как будто сказал ему что-то по секрету или, может, поцеловал, отошел и лег посреди двора, подобрав под себя лапы.
— Если Джереми будет находиться между нами… в смысле, между мной и другим Питером, тогда ничего не произойдет.
— Это он тебе сказал? — глаза у Лоры стали огромными, как у совы. И я поняла, что Питер вовсе не преувеличивал, говоря, что она очень похожа на Люську. Или Люська на нее. — У вас с ним телепатическая связь?
— Что-то вроде того, — поморщился Питер. — Он мне как будто картинку нарисовал. Мы с ним и раньше разговаривали. Правда, словами. То есть я говорил, а он отвечал знаками: да, нет, не знаю. И только один раз… Помнишь, Ирвин, когда зимой он попросил найти ему камни и превратил их в золото? Это тоже была такая картинка.
— Помню, — кивнул Ирвин и сел на ступеньку крыльца. — И все-таки, что случилось? Когда вдруг появился тот Питер, мы ему тот же вопрос задали. Мол, ты же сказал, что больше никогда не вернешься, что произошло. Он не понял. Но оказалось, что это был другой Питер. Так вот, что произошло? Наверняка что-то серьезное, иначе ведь вас здесь не было бы, так? Опять что-то связанное с кольцами?
Джереми поднял голову и снова пристально посмотрел на Питера, а потом опустил и закрыл глаза — словно задремал.
— Надо привести того Питера. И Джонсона. И чтобы все всем всё рассказали. Только одну вещь скажите. Как часто теперь открывается переход? И на какое время?
— Ирвин, принеси садовые кресла, — спохватилась Лора. — Сам уселся, а гости стоят. Где-то через месяц или около того, мы точно не знаем, переход начал открываться каждый день. На час-полтора, когда-то меньше, когда-то
