Вздохнув, снова целует мою грудь и скатывается с меня, переворачиваясь на спину.
Откинув одеяло, встаю и трясу головой, чтобы прогнать из башки этот дурман.
Обойдя стол с приконченным пару часов назад ужином, достаю из сумки трусы и ноутбук.
— Когда-нибудь я увижу тебя без бороды?
— Можешь попросить это в качестве подарка на день рождения.
Слышу за спиной тихий мелодичный смех.
Усмехнувшись, натягиваю трусы.
То, что я нужен ей больше, чем мои деньги — не ложь. Врать она не умеет. И то, что этим нерациональным подходом она гордится, в очередной раз напоминает мне о том, что ей двадцать три. Всем что-то от меня нужно. И это естественно. Не принимать этого моей жене мешает очаровательный максимализм, который она может оставить себе. Кажется, меня он охеренно вставляет, потому что я никогда в жизни не сталкивался с такой чистейшей бескорыстностью, которую любой на моем месте посчитал бы глупостью.
Усевшись в кресло, пристраиваю ноутбук на журнальном столе и тру ладонями лицо. Подняв глаза, смотрю на постель.
Укрывшись волосами, Юля из нее выбирается. Голая. Свежая и молодая, как спелый плод, от которого я не смог отказаться, хотя сейчас мне кажется, что я нихрена и не старался. Когда вирус захватывает носителя, он маскируется, пока не становится слишком поздно. Глядя на тонкий женский профиль понимаю, что был крайне неосторожен, принимая за похоть то, что было похотью только наполовину.
Пугливая и колючая, как, блять, еж… она, твою мать, просто не могла лежать в кармане и не доставлять неприятностей…
В тот день, когда увидел ее с Алихановым, был не прочь открутить эту хорошенькую голову. Вместо того, чтобы ухаживать за другой женщиной, я думал о том, как моего волчонка трахает другой мужик. Возможно, забрать ее себе — самый идиотский поступок в моей жизни, но чтобы прогнать из башки вышеуказанную картину, мне пришлось бы провести колоссальную работу над собой.
Оставить зеленую и охерительно наивную покорительницу Москвы один на один с дерьмом, в которое она непременно вляпалась бы… Сука. Нет. Она вляпалась бы, потому что Алиханов хотел ее себе достаточно сильно, чтобы при случае ненароком сломать. В ответ на эту картину реальности по венам растекается всплеск агрессии, но я агрессивен по своей природе, поэтому привычно расслабляю тело.
Забросив за голову руки наблюдаю за тем, как Юля идет к столу.
Плавным изгибам ее тела не хватает округлостей. Не хватает веса. Сейчас, когда я в полной мере осознаю ее реальное финансовое положение, я… блять… готов разбить о стену кулак. Ее реальное финансовое положение находится за гранью моей реальности. Оно дико для меня априори. Сжав зубы, душу желание наорать. За то, что никогда не брала моих денег. Никогда не просила. Вместо этого оставила на чай мне.
Дурочка…
Почесав бороду, прячу улыбку.
Звонить ей или не звонить я решал ровно секунду. Ровно одну долбаную секунду я решал, хочу ли увидеть ее снова, когда в тупым весельем смотрел на купюру, в которую она оценила два своих оргазма.
Веселость гаснет, потому что во всем этом нет ни хрена смешного.
Совместную жизнь с женщиной можно строить по-разному, но очень сомневаюсь в том, что мой “брак не по расчету” будет выглядеть хоть сколько-нибудь упорядоченным. Прежде всего, потому что я, блять, влюблен в собственную жену! Это долбаный моветон в кругах моего общения и бизнеса. Это самая сказочная херня, которая случалась со мной когда-нибудь…
Хмуря брови, Юля изучает тарелки, а потом извлекает из десерта сладкую шоколадную трубочку и купает ее в черной икре.
Удивленно выгибаю брови.
Оценив мое искреннее удивление, снова смеется и отправляет этот ужасный “десерт” в рот. Когда она повторяет процедуру, перевожу глаза на монитор ноутбука.
Я никогда не был “нуждающимся”. В семнадцать отец отдал мне свой загибающийся бизнес. Интернет-кафе на отшибе города. Сейчас это сеть из восемнадцати заведений. В двадцать пять в городе я стал “бизнесменом года”, и если она думает, что это следствие усиленной работы, то ошибается. Это следствие того, что нужно наступить на глотку конкуренту раньше, чем он наступит на глотку тебе. Никакой ебучей романтики в этом нет, и письмо, которое ждет меня в почте — тому подтверждение. Пускать меня на свой водопой Алиханов и два его партнера не собираются. С учетом того, что в качестве первоначального взноса я привел ему клиента на лучшую сделку в его гребаной жизни. Наглядная демонстрация того, что я всего-навсего щенок, которому можно дать пинка под зад, рушит мое спокойствие.
— Сука! — ударяю кулаком по столу, сметая со стола ноутбук.
Упершись локтями в колени, впечатываю сжатый кулак в раскрытую ладонь.
Только минуту спустя понимаю, что воздух вокруг меня полон какого-то жесткого дисбаланса.
Подняв глаза, натыкаюсь на испуганный кареглазый взгляд.
Замерев и уронив на пол свой десерт, Юля смотрит на меня испуганно, переминаясь с одной стройной ноги на другую.
Блять…
Запрокинув голову и закрыв глаза, делаю выдох.
— Иди сюда, — протягиваю ей руку, откидываясь на спинку кресла.
Отряхнув руки, мнется в нерешительности.
То, что она меня боится, в очередной раз напоминает мне о том, в каком уязвимом положении она себя ощущает. Она меня боится, и это гасит любую мою агрессию.
— Иди сюда… — повторяю, глядя на нее пристально.
Волосы скрывают ее тело до самого пупка. Тонкая складка между густых черных бровей — еще один сигнал тревоги.
Иди сюда…
Остановившись между моих ног, кусает губы. Обняв руками тонкую талию, заставляя сесть на свое бедро. Поведлив, обнимает руками мою шею, заглядывая мне глаза. Сжав пальцами маленький округлый подбородок, спрашиваю:
— Помнишь, что я сказал тебе?
— Ммм… когда? — спрашивает тихо.
— Два дня назад, — напоминаю. — Я сказал, что бояться меня тебе не нужно. Если ты боишься, нахер за меня пошла?
— Я не боюсь! — выкрикивает, зло глядя мне в глаза. — Нельзя любить того, кого боишься, — добавляет мятежно.
— Все, что передано тебе по контракту, останется с тобой в любом случае, — вбиваю ей в голову. — Ты можешь послать меня в любой момент. Меня и кого угодно, это ясно?
— Я… — распахнув глаза, глотает воздух.
Кремово-сливочные щеки заливает краска, а потом это случается…
Вжавшись носом в мою щеку, сжимает руками шею так, что дышать становится сложновато мне.
— Ты мне нужен! Ты! Я люблю тебя… люблю… — всхлипнув, кусает мои губы, заставляя целовать себя в ответ.
Целую. Жадно целую эти губы, бормоча:
— Нужен?
