– Ты будешь хорошим королем, принц Кендрик.
Он хмыкнул.
– Хотел бы я быть уверенным в том, что приношу пользу, а не наоборот.
Я сжала его руку. Он посмотрел на меня, и внезапно я поняла, как мало между нами пространства.
Взволнованная, я решила сменить тему.
– Ты ощущаешь себя странно в теле волка? – спросила я, и тут же почувствовала себя нелепо. – Извини за глупый вопрос. Конечно, это странно.
Даже когда мои щеки начал покрывать румянец, мои веки продолжала закрывать неведомая тяжесть.
– Это не глупый вопрос. И это странно, но еще… еще это до странности легко. Раньше я не был… в сознании, как сейчас. Но кусочки воспоминаний сохранились. Как мое тело устремлялось вперед, а ветер рассказывал истории. И свобода, бесконечная свобода.
Я вздохнула. Держать глаза открытыми стало слишком трудно. Его голос успокаивал меня, как мягкий весенний ветерок.
– Я всегда искал тебя, – сказал он.
В груди разлилось тепло.
– Ты не чувствуешь себя так, словно оказался в ловушке? – пробормотала я.
– Чувствую.
Последовала долгая пауза, а затем его голос смягчился, как будто он тоже устал:
– Но я всегда так себя чувствовал.
– Я собираюсь тебя спасти, – сказала я ему во сне.
– Я знаю, Эвра. Я знаю, что ты это сделаешь, – ответил мой сон.
Когда я проснулась, в воздухе висела холодная тишина. Солнечный свет проникал через одно крошечное грязное окошко, ловя пылинки и заставляя их искриться. Я чувствовала себя более отдохнувшей, чем все эти последние недели. С тех самых пор, как Ронан попросил меня встретиться с ним в церкви. Принц Кендрик пошевелился, устраиваясь как можно удобнее. Моя рука поглаживала мех вдоль его бока. Между нами скопилось тепло. Хорошее оружие против холода, который просачивался сквозь стены и спускался по дымоходу, щекоча мой нос.
Тэм, лежащая на другом конце комнаты, вздохнула и потянулась.
– Шторм закончился, – пробормотала она, разжигая огонь в камине. Угли снова засветились.
Мы провели утро, расчищая тропинку от хижины к дороге. Нам нечем было копать, поэтому вместо лопат мы использовали наши плащи, расстилая их, а затем падая внутрь, чтобы наш вес утрамбовал снег. Дорога оказалась до странности чиста, как будто буря смилостивилась над ней. На следующий день мы планировали отправиться в путь.
Во второй половине дня я взяла в руки свои ножи, впервые с тех самых пор, как клинок советника Берка нанес мне удар. Руки наполнились их знакомой тяжестью, а сердце – чем-то похожим на радость. Я думала о словах принца насчет того, что я выгляжу опасной. А еще думала о Дьюарде и о даре, который он дал мне, научив защищать саму себя. Когда я решила потренироваться в метании, бок разболелся, и я не могла хорошо прицелиться.
Тем не менее глухой стук моих ножей, зарывающихся в серебристую березу, успокаивал, – даже если они приземлялись далеко от той полосы отслаивающейся коры, в которую я метила. Это единственная часть моей жизни, которая осталась прежней с тех пор, как появилась магия ясновидения. Если не считать сбитый прицел. Эти ножи, их плавное движение в воздухе… это что-то привычное, знакомое и безопасное. Даже мой бок болел меньше, чем вчера.
Я почти слышала, как Хаган дразнил меня за плохую меткость. Почти чувствовала доносящийся из приоткрытой кухонной двери запах маминой жареной свинины, приправленной грецкими орехами. Сколько дней я потратила, бросая ножи в кривые бревна или метки, которые Дьюард сделал на двери сарая?
Воспоминания терзали мою душу, и я приветствовала их, улыбаясь сквозь боль.
После этого Тамсин молча осмотрела мои раны. Принц Кендрик пришел с дневной охоты с кроликом и двумя белками. Мы ели до тех пор, пока не набили животы. Еду можно было больше не экономить.
После захода солнца мы с Тэм еще долго сидели за столом. Мы должны были спланировать и обдумать, что мы будем делать, если король все еще жив, и что мы будем делать, если он умер. Но вместо этого мы говорили о Хагане и Дьюарде. О наших родителях. О потерянных мечтах. О детских победах.
Принц Кендрик сидел рядом со мной, положив голову мне на колени, и слушал наши истории. Я бы хотела, чтобы он мог поделиться своими собственными – они, без сомнения, были полны прекрасных вещей и смелых выходок.
Если бы он мог, стал бы он говорить о своих ушедших родителях? Рассказал бы снова о том, как его мать приходила к нему по ночам? Если нам удастся снять заклинание, он станет королем. Несомненно, он будет нуждаться в Ясновидящей. Я повторяла себе, что у нас будет повод поговорить друг с другом, что мы не расстанемся навсегда. Но правда в том, что я не знала, каким будут мир и мое будущее, когда все это закончится. Принц – король. Моя семья мертва. Моя цель достигнута.
Мне гораздо легче было представить собственную смерть, чем жизнь после этого путешествия.
Глава сорок третья
Аннализа
– Пусть они не трогают женщин и детей! Эйвис… – я дергала его за руку и пыталась перекричать звуки битвы. – Сдерживай это. Когда вы преодолеете барьер, будьте настолько милосердны, насколько возможно. Я – не король Олдер. Ты меня слышишь? – кричала я до боли в горле, сжимая его руку до тех пор, пока он не встретился со мной взглядом и не кивнул.
Летели искры. Барьер почти пал. Когда солдаты пытались направить к нему лошадей, те вставали на дыбы. Мы почти прорвали их оборону. Лиам затерялся в тумане.
У меня на коленях стонала генерал Дрисколл.
– Кто-нибудь! – закричала я снова. – Помогите мне!
Эйвис помог мне оттащить генерала от лагеря. Вместе мы занесли ее в карету, где нас ждала бледная Сибилла.
– Помни, Эйвис, – сказала я, когда он возвращался на битву. – Помни, что я сказала!
– Что… что происходит? – прошептала Сибилла.
У меня не было времени отвечать. Генерал Дрисколл с закрытыми глазами лежала на мягком сиденье экипажа. Ее дыхание замедлилось. Я положила руки ей на живот и соединила нас, кровь к крови, кожа к коже.
Моя магия начала перетекать из моих вен в ее. Я вливала в нее столько сил, сколько у меня было. Было бы легче, если бы я знала ее тело так же хорошо, как знала тело Берка, но я все равно нашла правильные пути. Золотистый свет скользил по ее коже, а затем погружался в глубину тела.
Я должна была спасти ей жизнь.
Потребовалось какое-то время, и вот я лежала ничком, а генерал Дрисколл сидела. Ее рана была глубокой, а я плохо о себе заботилась в последние несколько дней. Я лежала, запрокинув голову и закрыв глаза, и ждала окончания битвы. Мне нужно было поесть, поспать и восстановить силы.
– То, что вы со мной сделали… – сказала генерал Дрисколл. – Это невозможно. Не должно быть.
