прямые обязанности личного слуги. Ланс всё ещё дрых без задних ног, когда парнишка уходил из комнаты.
После шумной ночи в поместье царила полная тишина. Ни прислуги, ни господ видно не было. Бодрствовал только рыжий зверолюд, вошедший в покои Зака.
— Молодой господин, пора вставать. Молодой господин, просыпайтесь, — твердил юноша, стоя у кровати младшего Каллена.
— Ты что, сдурел? Проваливай! — не открывая глаз, сонным голоском огрызнулся хозяин комнаты.
— Молодой гос…
— Пасть закрой и свали, я сказал! — вновь буркнул мальчишка, отмахнувшись от слуги рукой, а затем лениво выхватил из-под головы подушку и положил себе на лицо, — сегодня можно спать сколько угодно…
— Молодой господин, вы так задохнуться мо…
— Свали, я сказал! — раздался глухой крик.
Ирбис и сам понял, что ещё рано, но не смог удержать себя от маленькой шалости: подонимать сонного Зака. Но с этим развлечением пора было заканчивать. Притворив за собой дверь, парень прошёлся по пустому коридору, застыв, как статуя на первой ступеньке лестницы, а через несколько секунд побежал вниз на кухню. До него всё-таки дошло, что в особняке сейчас все спят, и это отличный шанс исполнить задуманное, а с последствиями можно будет разобраться потом, прибегнув к инструкции Аларда: все отрицать.
Кухня оказалась абсолютно пустой и заваленной горами грязной посуды. В конце концов, повар Жером был живым, и ему, как и всем остальным, тоже требовался отдых. Зверолюд его и не искал. Схватив первый попавшийся под руку нож, он поспешил в подвал.
На двери комнаты, в которой держали пленника, висел замок. Ключа у мальчишки, разумеется, не было. Зато совсем недавно один офицер Имперской разведки научил отковыривать защёлки от окон.
С проушиной, на которой висел подвесной замок, приколоченной к внешней стороне двери, сработал то же принцип действий: поддеть ножом, расшатать и оторвать. Проблема возникла только из-за постоянно гнущегося лезвия. Приходилось действовать осторожно, сильно не дёргая, дабы не сломать рабочий инструмент повара. Минут через десять короткие гвозди выскользнули из древесины, и проход оказался свободен.
Парень вошёл в подвальное помещение, уставленное бочками, и встретился взглядом с улыбнувшимся ему от природы бледным пленником, на шее которого отчётливо виднелся синяк в форме ладони.
— Зд-дравствуйт-те… Я вас с-сейчас освобожу, — запинаясь от волнения, поспешно объяснился зверолюд.
— Доброе утро, Ирбис. Спасибо… Я думал, что ты прейдёшь позже… — хрипло произнес черноволосый лекарь. Парнишка застыл, услышав свое настоящее имя. Слишком уж непривычно это было, ведь в странствии он почти всегда представлялся иначе.
— Откуда вы… — запоздалое воспоминание о том, что этот мужчина ночью уже называл его по имени, заставило прервать начатую фразу и задать другой, не менее важный вопрос: — Вы меня ждали?..
— Да. Я успел увидеть это до того, как… Мне помешали. Скорее перережет веревки.
— Д-да… Сейчас! — пискнул удивленный юноша, подбегая к стулу и разрезая ножом путы.
— Вы… Вы ведь эльф?.. — полюбопытствовал парнишка у вставшего мужчины, теперь потирающего покрасневшие запястья. Тот чуть склонил голову на бок и сдвинул в сторону прядь длинных волос, демонстрируя ранее скрытое под ними острое ухо.
— Я не знал… Пойдёмте. Выведу вас через черный ход. Вы… Вы знаете, чем все это закончиться?
— Мне открываются лишь вероятности, а они изменчивы. Я смог разглядеть чуть больше недели… Прости, но лучше тебе пока не знать, что будет. Знание может все испортить.
— Угу…
Парнишка первым поднялся по лестнице, ведущей из подвала, и украдкой, стараясь таиться, выглянул в коридор, оказавшийся совершенно пустым. Никого не встретив, он провел Верата к черному ходу и протянул ему кухонный нож, лезвие которого всё-таки погнулось во время отдирания проушины.
— М-можете его где-нибудь выбросить? Такой нельзя возвращать. Вот…
Кивнув, бледный эльф забрал у него рабочий инструмент повара и кивнул.
— Ещё раз спасибо, Ирбис, — тихо заговорил он, — когда все закончится, можешь по вечерам найти меня в гостинице Рафанг, что на площади с обелиском. Дальше я выберусь сам.
— Все хорошо закончится?
— От тебя зависит. Не спрашивай лучше. Удачи.
— И вам удачи…
Попрощавшись со спасителем, эльф пробежал по двору к двухметровому каменному забору, подпрыгнул, хватаясь за вершину и подтянувшись, ловко перемахнул через него, скрывшись на территории соседнего имения. Оставшись один, юноша надеялся, что лекаря не поймают повторно, да и его самого беда обойдет стороной. Теперь нужно было затаиться. Сдерживая мелкую дрожь, вызванную волнением, Ирбис вернулся в свою комнату.
Ланс, ворочаясь на нижнем ярусе кровати, щурясь, взглянул на вернувшегося подопечного и сонно спросил: — Ты куда-то уходил что-ли…
Ответ юного слуги был готов заранее: — Я ходил будить молодого господина… Вот.
— Ааа… И как, разбудил? — хитро улыбнувшись, полюбопытствовал лис.
— Угу… Он наорал и выгнал. Я не знал, что сегодня его не нужно будить.
— Всю ночь ведь гуляли! Хозяева, наверное, до обеда теперь проспят.
— Мне не говорили, что его не нужно будить сегодня!
— Мог бы и сам догадаться.
— Тогда могли бы заругать за то, что отлыниваю от работы. Вот…
— Боишься, что выгонят?
— Угу…
— А мне сестрёнка говорила, что тебе плевать.
— С чего она взяла?..
— Сказала, что ты орал об этом прошлым утром, пока с сопляком собачился.
— Я не собачился!
— Облаял господина!
— Не лаял я…
Ланс фыркнул, перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку, тем самым взяв на себя инициативу закончить начавшийся спор.
Вновь ложиться спать Ирбис пока не собирался. Достав из шкафа дорожный мешок, он принялся выкладывать из него на стол свои вещи и тщательно перебирать их в поисках чего-то, что не должно там быть. Молодой путешественник так и не узнал о том, что в его вещах уже успел покопаться эльф, гостивший в имении Каллен.
— Неужто уходить от нас собрался? — вновь подал голос лис, заметив возню своего соседа и теперь с интересом за ней наблюдая.
— Нет! Я просто… Ищу. Может быть, что-то завалялось. Бусина какая-нибудь…
— О! О Силике моей подумал? И как поиски?
— Сам видишь. Никак.
На столе появилась стопка теплой одежды, кисетики с лечебными травами и солью. Мешочек с сушеными фруктами и прочая мелочовка, необходимая в дороге. Отдельно было отложено два сухаря и огрызок засохшего сыра, которые невесть как оказались на
