Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
И, пожалуй, вот этот, последний аргумент оказался решающим для Вячеслава. Он подумал, что Роберт, при всем его известном цинизме, абсолютно прав в главном: исполняющий обязанности — это не занимаемая должность, а образ мыслей, жизни, уровень потребностей, всего в жизни, черт возьми! А как избавиться от этого назойливого внутреннего «и. о.», он не знал. Точнее, догадывался, потому что видел перед глазами живой пример — Роберта, купающегося в своих возможностях.
Роберт же, между прочим, и подсказал идею, как сделать первые шаги по дороге к намеченной цели. Но для этого требовалась твердость характера и… определенная безжалостность. Да, именно это качество, присущее человеку, а не зверю, потому что зверь безжалостен изначально и по жизненной необходимости: его жертва — его пища. А у человека все иначе, ему и жалость присуща, и ее антипод. Но раз это заложено в человеке изначально, то кто посмеет осудить его? Идея-то, в общем и целом, ненова, но в каждом отдельном, конкретном случае она может оказаться весьма актуальной.
Так что нужно, чтобы добиться цели? Ну для начала занять хотя бы пост главного нарколога. Пусть не в городе, пусть пока в своем округе — всегда надо иметь перед собой дальнейшую перспективу. А чтоб занять этот пост, надо распрощаться с привычным и теплым диспансером и решительно выходить на более высокий уровень. Занять, к примеру, кресло врача окружной наркологической клиники. Там уже и возможности окажутся иными, и собственные потребности получат реальную материальную поддержку. Лечить пьяниц и наркоманов — задача вечная, и лечить их можно тоже по-разному… это известно.
Вячеслав помнил, как, произнеся эту фразу, Роберт, словно бы в легком смущении опустил глаза, а затем стремительно и пронизывающе посмотрел на него, друга Славку, которому и преподносил без особого апломба основы успеха. Да и кто же из врачей этой профессии не знал, что нередко тот же врач фактически сам сажает пациента на иглу, чтобы затем подолгу и не совсем успешно лечить его. А каждый день лечения, а каждый укол — это деньги. И в сумме собираются огромные средства, которыми просто надо уметь грамотно пользоваться.
Все это так, все это правильно, но… как, каким образом?
— Занять пост Татьяны? — с легкой улыбочкой спросил в свою очередь Роберт и посмотрел на Вячеслава как на наивного ребенка, задавшего папе детский вопрос: откуда берутся дети? — Есть много разных способов, Славик. Ей за пятьдесят, но при своем муже она на пенсию уходить не собирается. Значит? — Он снова улыбнулся. — Впрочем, я повторяю, есть разные возможности, включая… радикальные. Просто болтать об этом не надо. И следует профессионально подходить к делу. Я имею в виду то обстоятельство, что каждым делом должен заниматься исключительно тот, кто в нем является мастером, а не любителем, понимаешь?
В общем, намек был весьма прозрачным. И от цинизма Роберта на Вячеслава повеяло вдруг неприятным холодком. Но это было минутное дуновение. Скоро ощущение опасности, которая скапливалась где-то над головой, благополучно исчезло, ибо тот же Роберт, заметив, видимо, реакцию Вячеслава, спустил вопрос на тормозах, сказав, что все это, разумеется, шутка, хотя в любой из них всегда может быть и частица истины.
Немного времени и прошло с того разговора, Баранов думал, что все уже забылось, когда Додик однажды намекнул ему, что если у доктора имеются проблемы личного характера, связанные с наездами там или чем-то похожим — время такое, никуда не денешься, у всех похожие проблемы! — то он мог бы при случае поспособствовать. В смысле помочь, организовать что-нибудь.
А этот разговор возник, кстати, по той причине, что Вячеслав посетовал: мол, будь он главным врачом окружной клиники, он бы поступил иначе, чем вынужден сейчас.
Додик спросил:
— Так за чем же дело?
И этот его наивный вопрос вдруг воскресил в памяти прежний разговор с Робертом. Нет, они, конечно, не могли договориться — Додик и Роберт, они были вообще незнакомы, хотя… кто знает, кто знает… И Вячеслав оставил сказанное Додиком на потом, чтобы вернуться к вопросу позже и основательно его обдумать. Ну и когда он наконец внутренне созрел для решительных действий, Додик продемонстрировал вдруг такую заинтересованность и стремительность действий, будто и не сомневался в необходимости этого принятого Барановым решения.
А вот теперь, как отчетливо увидел и был теперь абсолютно уверен Вячеслав Сергеевич, особенно после встреч и разговоров с Исламбеком, Вахтангом и, разумеется, Огородниковым, оказывается, его осторожно и грамотно вели. И многие об этом знали, включая того же покойного Додика. Это они, видите ли, «освободили» ему путь наверх, а теперь требуют платы за услуги. И Баранов был убежден: с каждым разом эти услуги будут все более требовательными и жесткими. А все эти суммы, которые заманчиво мелькали в речах полковника Огородникова, — это тот золотой крючок, на который они — все вместе, возможно, включая и Роберта, — поймали его.
Нет, разумеется, если бы он сам этого не захотел, ничего бы, возможно, и не случилось. Как, впрочем, ничего еще и сейчас не произошло. Ведь все эти разговоры с полковником относительно груза наркотиков, которые должны были доставить к нему в диспансер, пока так и закончились одними разговорами. Товара-то, слава богу, нет! А нет, — значит, нечего с него и взять! И все возможные обвинения против него будут голословными, если… Вот опять эти бесконечные «если»! Если их всех скопом не переловит милиция, только тогда могут обнаружиться какие-то следы. Но и это невозможно.
Но тогда естественный вопрос: зачем же он прячется? От кого? Ответ прост: от недоброжелателей, которых он не знает, но которые по телефону пытались навязать ему преступное сотрудничество. Какое? А вы найдите их и сами спросите: что вам требовалось от честного доктора Баранова? Пожалуй, хороший ход…
И снова возникали сомнения: что им может быть известно еще? Почему столь придирчив и неприятен был тот следователь из Генеральной прокуратуры Турецкий? Зачем им потребовался следственный эксперимент? Они что, усомнились в правдивости его, доктора Баранова?
Вот тут четких ответов не было, и Вячеслав Сергеевич внутренне съеживался.
Одна хоть польза была в этом дурацком сидении взаперти — моменты, когда ежедневно прибегала Ольга и, отдаваясь ему второпях, а следовательно, со всем пылом накопленной страсти, рассказывала о делах в диспансере и о разговорах по поводу его отсутствия на рабочем месте. Но пока все сходило вроде бы. Прокуратура не тревожила. Недруги тоже не звонили. Огородников не появлялся и не тревожил телефонными звонками, хотя у него был мобильный номер Вячеслава Сергеевича. Может, пора уже плюнуть на все это и вернуться? А оправдание у него для собственных сотрудников всегда найдется… Нет, надо еще переговорить с Ольгой, она все понимает, хотя он старался не посвящать ее в свои личные дела, разве что по мелочи. Но она прекрасно разбиралась в людях. Сказала ведь она про Додика, хотя видела его фактически один раз и почти мельком, что он подлец и ничтожество, и оказалась, по большому счету, права. Оттого и не чувствовал Баранов в его отношении каких-то особых угрызений совести.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
