вспомнил его имя и отчество), тайны тут особой нет, мы приехали по гражданским делам. Нам надо в райком партии, мы вот и хотели у вас спросить, как его найти.
— Ну, это дело нетрудное, тем более что мы (я ведь вместе с молодыми живу) квартируем чуть ли не рядом с райкомом, так что я вас провожу. А после заходите ко мне, чайку попьём, Новонежино вспомним. Может быть, и заночуете у меня.
Борис и Николай поблагодарили и отправились вместе с Бойко в центр районного села Завитая. Вскоре они подошли к его дому, а почти напротив увидели и вывеску — РК ВКП(б) и РК ВЛКСМ. В окнах этого дома горел свет.
Через некоторое время, проверив их удостоверения, с ними беседовал секретарь райкома. Он, как оказалось, был рад, что к нему прислали не просто армейских политработников, а хотя и молодых ребят, но имевших опыт райкомовской работы на селе. Побеседовав, он быстро решил их судьбу. Людей для проведения агитационно-пропагандистской работы в Завитинском районе явно не хватало, мест, где требовалось живое, доходчивое слово коммуниста-агитатора, было много. Работники обоих райкомов находились в разгоне, мобилизовали коммунистов из РИКа и других районных учреждений, но закрыть ими все многочисленные прорехи не удавалось. Такая ничтожная прибавка, как два человека, была явно недостаточной, но всё же очень нужной.
Секретарь райкома распределил наших друзей так: Колю Басанца, как имевшего опыт работы среди железнодорожников, он направил на станцию Завитая. При ней имелось депо и мастерские, они шефствовали над группой колхозов и должны были посылкой своих рабочих-коммунистов помочь людям правильно разобраться и понять политику партии в организации колхозов. Одновременно нужно было организовать помощь рабочим в ремонте сельхозинвентаря. Басанцу и поручалось от имени завитинского райкома ВКП(б) контролировать и организовывать эту работу. На замечание Николая, что вряд ли он сумеет справиться с таким сложным делом за такой короткий срок, секретарь заметил:
— Ну, не пугайтесь: коли будет очень нужно, мы вас и задержать можем. А потом, там сейчас самое главное — столкнуть их с мёртвой точки, начать работу, а уж дальше пойдёт.
Бориса он направил в село Демьяновка, чтобы он разобрался в колхозном вопросе и помог начать подготовку к севу. Кроме того, Борису поручалось обязательно побывать в имевшейся там коммуне, члены которой категорически отказались вступать в колхоз. Он рекомендовал Борису выехать в Демьяновку утром следующего дня на какой-нибудь попутной подводе — у райкома, конечно, транспорта не было. Переночевать обоим курсантам секретарь предложил в его кабинете, сказав, что завтра Басанца поместит на жительство к кому-нибудь из железнодорожников, а Алёшкин выедет к месту назначения и в жилье нуждаться не будет. Узнав, что они оба приглашены на ночлег к учителю Бойко, посоветовал воспользоваться его гостеприимством.
На следующий день курсанты расстались. Часов в 10 утра Борис нашёл на базаре попутную подводу и выехал в Демьяновку, а Николай ещё раньше отправился к секретарю железнодорожной партячейки.
Село Демьяновка от Завитой находилось километрах в двадцати, приехали уже к вечеру. Возчик посоветовал Борису остановиться у местной избачки:
— Они живут вдвоём с матерью, дом у них большой, так что приезжающие из района всегда у них стоят.
Войдя в помещение, где было довольно много народа, Борис сразу увидел заведующую, сидевшую за маленьким столом. Подойдя к ней, он рассказал о цели своего приезда и попросил познакомить его с секретарём комсомольской ячейки (партийной в Демьяновке не было), председателем сельсовета и председателем колхоза.
Белокурая, высокая девушка, какой была избачка, сказала Борису, что она является секретарём комсомольской ячейки и охотно проводит его к председателю, который, вероятно, сейчас находится у себя в сельсовете.
— Здесь меня Дуся заменит, моя внештатная помощница-комсомолка, — пояснила она, подозвав к себе маленькую востроносую девчушку, бросившую лукавый взгляд на старавшегося казаться солидным и важным молодого паренька в красноармейской форме.
Председатель сельсовета — высокий, худой и, видимо, донельзя уставший человек, обрадовался появлению Бориса:
— Вот хорошо, что вы сразу и из района, и из области: завтра у нашего колхоза собрание, там такое творится, что и не приведи Господи! У нас тут приезжали из райкома и требовали, чтобы всех крестьян немедленно записали в колхоз. Мы и уговорами, и криками заставляли людей вести лошадей, гнать коров и овец на общий скотный двор. Дело дошло до того, что один представитель из райкома потребовал свезти в одно место гусей, уток и кур. Конечно, в результате кое-кто всю птицу перерезал… А тут вдруг появилась сталинская статья в газете, все за неё ухватились, и многие обратно домой не только овец и коров, но и лошадей увели. Они опять себе свои наделы земельные вернуть требуют, а тут сев на носу! Прямо не знаю, что и делать: план большой, а кто его выполнять будет?.. Так что давайте завтра прямо на собрании вы доклад сделаете — ну, как полагается, «о международном» там, или ещё об чём, а потом и с колхозниками поговорим, идёт?
— Ну, что же, в общем, наверно, идёт, — как можно солиднее сказал Борис, — только доклад я делать не буду. Мы ещё раз прочтём статью товарища Сталина, разберём её с колхозниками и ознакомимся с уставом сельхозартели, а в конце и о севе поговорим, — продолжал он, помня инструкции, полученные на совещании.
— Сегодня, — сказал Борис, обращаясь к сопровождавшей его избачке, — мы проведём комсомольское собрание, попросим прийти на него коммунистов села, ведь вас двое? — повернулся он к председателю. — Вы, пожалуйста, оповестите второго.
— На сколько назначим? — вновь обратился Борис к избачке.
Та, немного подумав, сказала:
— Да надо часов на восемь, раньше собрать не успеем всех.
— Ну что же, — согласился Борис, — в восемь — так в восемь. Да, вот ещё что, — обернулся он к председателю, — где бы мне жить устроиться? Я у вас недели три прогощу.
Тот удивлённо взглянул на избачку:
— Люба, — спросил он, — разве товарищ Алёшкин не у тебя остановился?
Та, немного смутившись, ответила:
— Да нет, мы ещё об этом не говорили… Ну что же, если товарищ Алёшкин захочет — пожалуйста, мы с мамой всегда рады, места у нас много, целая горница свободная. Я даже думала там и комсомольское собрание провести.
— Ну, вот и хорошо, — заключил председатель сельсовета, — значит, мы тоже туда придём.
Через полчаса Борис, сняв полушубок и немного расстегнув ворот гимнастёрки, сидел в чистенькой кухне, за выскобленным добела столом и с аппетитом уплетал горячий, жирный, сдобренный разными приправами борщ, которым его усердно угощала Любина мама. Одновременно с этим он слушал эту высокую,
