подставлять новых друзей. – Ребзя, спасибо за предложение, но не стоит. Сами должны понимать, что дело непростое. Да и присматривают за мной.
– Но у тебя же еще мать есть, – резонно заметила Даша. – Может, ей пока стоит где-то в другом месте пожить? У нас дача есть на Дачном. Мы сейчас там редко бываем, так что я могу родителей попросить вас пустить.
– Это за Заельцовским? – я уважительно присвистнул. – Солидно, но не стоит. Мне капитан-оперативник из одиннадцатого управления обещал приставить к ней охрану. Так что не будем мешать профессионалам. Я бы сам с удовольствием в этот блудняк не полез, но моего мнения почему-то не спрашивают. Сволочи.
– Семен, я это… извиниться хотела, – вдруг потупила глаза Капустина, а грек напрягся, положив ей руку на плечо. Мне тоже стало не по себе. – Это я виновата, что Выгорский узнал о драке в прошлую пятницу. Понимаешь, моя мама – первый зам председателя исполкома, и она боится меня одну отпускать.
– Так это твои бодигарды вон в той затонированной машине тусуются? – я указал взглядом на весьма «неприметное» авто черного цвета неизвестной мне марки. – Я-то думал, это какая местная группа быстрого реагирования. А оно вот что оказалось.
– Ты меня простишь? – Даша сделала грустные глаза. – Я не специально. Охрана рассказала маме, а та уже Виктору Михайловичу позвонила, орала на него. Даже требовала, чтобы тебя выгнали из секции.
– Но не выгнали же, – я пожал плечами. – Так что забей. Я сразу понял, что вы тут все непростые детки. Про Сикорскую точно знаю, что у нее папа подполковник конторы глубокого бурения. И что, мне теперь с вами на одном гектаре гадить не садиться, что ли?
– Как ты сказал? – зацепился за мои слова Шило. – Контора глубокого бурения? Прикольно!
– Ты особо не трепли, – осадил его Данила. – Но да, забавно. Я даже теперь понимаю, почему тебя, Семен, к нам взяли. Ты, походу, вообще никого не боишься.
– Брехня, – тут же отмазался я. – Я много чего и кого боюсь. Но стараюсь, чтобы это не влияло на мои решения. А что до сильных мира сего, я вам так скажу – не боги горшки обжигают. Недаром мы живем в советской стране, где у каждого есть шанс стать кем-то значимым. Пусть даже небольшой и далеко не равный, как нам вещают из телевизора и на комсомольских собраниях, но есть. У буржуев и такого нет, уж поверьте мне. И именно это главное достижение Октябрьской революции. Все, ребят, мне домой надо. Устал пипец просто как, вон заговариваться начинаю.
– Я тебя провожу! – тут же отозвался Иван. – И не спорь. Уже поздно, а я тоже на машине, да и безопаснее так будет, правда, ребята? Заодно и поговорим по дороге.
– Если думаешь, что я откажусь, то вот тебе дулю! – Я скрутил кукиш, и все заржали. – Парни, Даша, спасибо вам. Вы настоящие друзья.
– Пожалуйста, – заголосили вразнобой ребята, а Капустина добавила:
– Ты на Соньку не обижайся. Она нормальная девчонка, просто родители у нее довольно строгие. Не знаю, чего к тебе так цепляется. Я с ней поговорю.
– Не стоит! – тут же отмазался я от ненужной помощи. – Насильно мил не будешь. Пусть сама со своими тараканами разберется, мне-то по барабану. Я ее могу вообще не замечать, за девять лет научился уже. Или пять, вроде она к нам в класс позже пришла, когда отца перевели? Да пофиг. Ладно, еще раз всем спасибо, увидимся!
Я пожал руки ребятам, и мы с Иваном загрузились в ожидающую его машину. Судя по эмблеме, это была «Лада», но модель я не знал. Похожа на двенадцатую, но не она. Тоже хетчбэк, однако фары более круглые, да и в целом общий вид другой. Впрочем, плевать. Фанатом машин я никогда не был, а развитие дизайна в разных мирах по-любому должно отличаться в нюансах. Тем более что не было такого влияния иностранных брендов.
– Семен, знакомься, это дядя Коля. – Усевшись рядом со мной на заднее сиденье, Шило указал на шофера. – Второй водитель отца.
– Добрый вечер, – вежливо кивнул я, отметив про себя количество водил. – Я вам, поди, все планы нарушил.
– Да нормально все, – хмыкнул дядя Коля. – Ты же на Троллейке живешь?
– Ага, – кивнул я и повернулся к Ивану. – Давай рассказывай.
– Короче, отец хочет с тобой встретиться, более подробно обсудить твое предложение, – не стал юлить Шило. – Сразу скажу, согласится или нет, не знаю. Но выслушал меня с интересом, особенно когда узнал, что это ты песню про Владимирский централ придумал.
– Так это твоя? – даже повернулся к нам водила, но быстро исправился: – Уважаю!
– Брат сидел? – я немного ехидно хмыкнул, но дядя Коля не обиделся.
– Не, – шофер больше не отвлекался от дороги. – Я по молодости на двушку загремел за хулиганку. Подрались на танцах, а я случайно одного пацана чуть инвалидом не сделал. В «Тайге» сидел, на общем режиме. Но как твою песню услышал, прям воспоминания накатили.
– Назад к хозяину захотелось? – я не скрывал ехидства. – Молодость вспомнить.
– Нет, спасибо, – водила не обиделся, а наоборот, задорно рассмеялся. – Не любишь сидельцев?
– Да нет, я и сам… – Я чуть было не ляпнул, что сам сидел, но вовремя исправился: – На учете состою. Глупый был, дурной. Сейчас завязал, железно. Вот воров не люблю. Крысы они, жирующие на чужом горе. И вся эта блатная романтика – фуфел конченый, по сути. Вон сожитель матери та еще гнида. Сколько лет из нее кровь пил. И если бы не он, я раньше бы за ум взялся.
– Но песни блатные пишешь, – хмыкнул дядя Коля, а Иван на него сурово покосился. – Все, молчу, молчу.
– Песни песням рознь, – я пожал плечами. – Есть те, где блатная романтика воспевается, а есть, где тоска по дому и родным. Именно это, Вань, я и хочу предложить твоему отцу. Если же от меня ждали жесткий блатняк, то извинись от моего имени, но разговора у нас не будет.
– Давай вы сами с ним это обсудите, – дипломатично съехал с темы Шило. – В субботу нормально будет? Часа в три пополудни? Если занят, можно позже. Или раньше. Дядя Коля за тобой заедет.
– Да нет, нормально, – я пожал плечами. – Ты мне адрес дай, я сам доберусь. Чего человека гонять.
– Это моя работа, – отозвался шофер. – Шеф прикажет – и привезу, и отвезу в лучшем виде.
– Ну, раз так, вопросов нет. – Я рассмеялся и взялся за ручку двери, ибо машина уже стояла в нашем дворе. – Тогда до субботы. Вань, с тобой еще увидимся на трене.
