нелестные комментарии. Один из «Голиафов» занес надо мной ногу, делая вид, что сейчас раздавит.
— Пустые угрозы! — отмахнулся он и поторопил своих. — Ну, живее! Сделайте из него отбивную, проучите мерзавца!
Ради этих второсортных бойцов мне было лень даже распаковывать Гардисто. К тому же он палит без разбора, а вешать на Рокотански новые убийства я не хотел — мне еще под этим именем лететь на Цереру. Но можно было обойтись без смертей.
Вытащив «Заднюю ногу», я серией движений рассек воздух и вернулся на месте. Заняло это секунду, а в следующую у обоих «Голиафов» отвалились руки, а туловища съехали с ног. Операторы внутри не сразу осознали, что лишились конечностей, но когда поняли, страшно закричали. Я переживал подобное, да, боль приходит не сразу. Да и длится не долго, залитая шоком.
Дальше драться, честно говоря, было лениво. Поэтому я поднял левую руку, останавливая других бойцов, обнажил запястье и громко сказал:
— Побереги людей, Синклер. На самом деле меня зовут Картер Райли, и у меня для тебя сообщение. — Приблизившись, я прошептал ему на ухо: — Каскад. Вершина. Возрождение. Троица. Выносливость. Взаимопонимание. Откровение. Начало. Лояльность.
Встряхнув головой, он недоверчиво посмотрел мне в глаза. Потом суетливо включил на комме ультрафиолетовый фонарь и впился глазами в мою руку. Осознав, что видит, побледнел, вцепился в нее и потянулся поцеловать, но я вырвал руку и отступил.
— Да, Синклер, ты все правильно понял. Дай девушке развод и оставь ее в покое. Ну и извиниться не забудь. А потом расскажешь, что у тебя происходит в Поясе. Есть вопросы к тому, что у тебя там происходит.
— Все сделаю, — закивал он. — Можете на меня рассчитывать, я не подведу! Позволите накрыть на стол и принять вас у себя в гостях, господин Райли?
Я покачал головой:
— Мы спешим.
В считанные минуты, используя услуги сетевого брачного ИскИна, Рональд и Лекса Беверли Синклеры оформили развод. Девушка вернула девичью фамилию и получила от бывшего супруга множество искренних извинений.
А потом Рональд Синклер, владелец космодобывающей компании «Гленкор-Антофагаста», все таки загнал нас с Лексой в состояние шока, когда заявил, что в Поясе астероидов его люди нашли «кротовую нору» — червоточину, ведущую в другую звездную систему, а может быть, вообще в другую вселенную. И он скорее сдохнет, чем расскажет что-то еще, потому что оформил права на тот сектор с червоточиной на себя как в земном Департаменте космических территорий, так и на Сидусе, и никто не вправе требовать от него чего-то большего, даже Триада, с которой у него вообще партнерские отношения.
— Вы свое получили! — окрысился он, когда я начал на него давить. — И не пытайтесь подослать шпионов, все мои сотрудники каждый день проходят ментальное сканирование! Каждый день кого-то отлавливаем! При любом намеке на измену…
Стало понятно, что случилось с агентами Института. Лекса тронула меня за локоть, потянула:
— Ладно, поехали, Картер. Он в своем праве.
Но прежде, чем распрощаться, я поинтересовался:
— Скажите хотя бы, что там, с той стороны? Есть ли стоящие планеты?
— Нет там ничего, — буркнул Синклер. — Вся система в пыль, звезда умирает. Роемся в обломках. Просеиваем тонны и тонны ради граммов милления…
Всю эту информацию Лекса тут же отправила рапортом на стол Карповичу, сняв с наших плеч эту загадку. Исследовать червоточину лично мне было интересно, но все же не так, как поскорее вернуться на Сидус.
Последние часы до вылета в Пояс я использовал, чтобы вдоволь наговориться с Микки. Мы с Лексой отвезли ее, Джослин и Бертрана к ним домой, и я получил от дочери приглашение заглянуть на чашку кофе. Джослин ее поддержала, а Бертрану пришлось смириться, хотя всем своим кислым видом он показывал, что мое присутствие помешает его общению с высшими космическими силами, и черт его знает, что он имел в виду.
Оставив меня у них, Лекса улетела закупать товары, которые мы собирались перепродать на Сидусе. «Взорвем космический рынок барахла!» — жизнерадостно заявила Лекса. Бертран, кстати, все порывался заявить в полицию о похищении, но я живописал ему, что его ждет, если страшные люди узнают, что именно Бертран заявил на них в полицию, и мужчина сник. Тогда он предложил, чтобы в полицию заявил я, но получил отказ и надулся еще больше.
За разговором выяснилось, что Бертран появился в доме Джослин (моем доме!) незадолго до моего отлета в Пояс, но Микки не могла мне о нем рассказать из-за строгого запрета матери. Бертран и Джослин собирались пожениться на будущей неделе, и уже даже пригласили гостей.
Учитывая, что к Джослин я остыл давным-давно, ее избранник интересовал меня только с позиции того, как он относится к Микки. Да он и сам, все еще бывший под впечатлением рассказов Джослин о моем безработном прошлом, все время косился на меня недовольно и подозрительно, словно видел во мне конкурента, потом вывел на улицу и заявил:
— Значит так, Райли! Я не потерплю твоего присутствия в нашем доме чаще положенного тебе по суду. Сегодня, будем считать, исключение за пропущенные недели.
— Я не собираюсь оставаться на Земле, — сказал я. — Нужно лететь на Сидус.
— На Сидус… — хмыкнул он. Судя по всему, для него это ничего не значило — все равно что я бы сказал, что собираюсь на вахтовую работу на Аляску. — Ну-ну… И что у тебя там на Сидусе за дела?
— Всякие, — неопределенно ответил я. — Не уверен, когда вернусь, поэтому можешь расслабиться, увидимся не скоро. Приглядывай за Микки, Бертран, не обижай ее.
— Я сам разберусь, как мне воспитывать падчерицу! — возмутился он. — Ты свои родительские права потерял!
У меня резко испортилось настроение, и не только из-за его слов, а потому что я собирался внести на образовательный и личный счета Микки десять монет Сидуса. К моменту, когда она достигнет совершеннолетия, сумма удвоится — так я думал, но теперь, глядя на Бертрана… Кто он? Наставник по духовному развитию? Видимо, не самый успешный, раз вынужден жить в доме любовницы. С такого опекуна станется…
Я больше не желал тратить драгоценное время на общение с ним. Оставив его на крыльце, я вернулся в дом и отвел Джослин в другую комнату — ее личный кабинет. Закрыв дверь, я под ее недоумевающим взглядом перевел ей с комма на комм десять миллионов фениксов.
— Это за все те годы, что ты тащила меня с Микки на себе. Как ты с ними поступишь, меня не волнует, это твои личные деньги. На счета дочери я положу отдельно, реквизиты перекину
