– Вы еще холодны ко мне, дитя?
– Я не буду другой, сэр.
Глаза его блеснули.
– Вы так думаете? Я покажу вам, что вы ошибаетесь, моя дорогая. Может быть, вы будете любить меня, может быть, испытывать ко мне отвращение, но равнодушной не останетесь и потеряете это свое ледяное безразличие. Позвольте указать вам, что сразу за вами находится диван.
– Я это вижу, сэр.
– Тогда садитесь.
– Не стоит, сэр. Я не задержусь.
Он сделал шаг к ней с таким выражением лица, что она поспешно опустилась на диван.
Он улыбнувшись кивнул.
– Вы разумны, Диана.
– Почему вы так вольно обращаетесь с моим именем, сэр? – это было произнесено с ледяной любезностью.
Трейси бросился на диван рядом с ней, раскинув руки вдоль его спинки, так что пальцы одной руки слегка касались ее плеча. Девушка еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. Она чувствовала себя в ловушке, и от беспомощности нервы ее были на пределе.
– Нет, милая! Хватит этих препирательств! Как считаете, стоит ли вам злить меня?
Она сидела, напряженно выпрямившись, и не говорила ни слова.
– Я вас люблю… а-а вы содрогаетесь. Настанет день, и вы не будете дрожать.
– Вы называете это любовью, ваша милость? – воскликнула она с презрением и отчаянием.
– Нечто весьма к ней близкое, – невозмутимо ответил он.
– Тогда Бог да поможет вам! – она вздрогнула, вспомнив другого человека, который любил ее совершенно иначе.
– Возможно, и поможет, – услышала она любезный ответ. – Но мы уклонились от предмета спора. А дело обстоит так: или вы удаляетесь немедленно в свою комнату, э-э… вооруженная ключом, поклявшись, что завтра выйдете за меня замуж…
Сильно побледнев, она сделала движение подняться. Тонкие пальцы легли на ее плечо, заставив остаться на месте.
– Нет, моя дорогая. Сидите смирно.
Самообладание готово было покинуть ее, она попыталась освободиться от ненавистной руки.
– О, вы зверь! Зверь! Пустите меня!
– Только когда вы мне ответите, любимая!
– Тогда – нет! – вскричала она. – Тысячу раз нет!
– Подумайте…
– Я подумала! Я лучше умру, чем выйду за вас!
– Очень может быть. Но не смерть вам суждена, моя прелестная, – промурлыкал зловещий голос прямо ей в ухо. – Хорошенько подумайте, прежде чем ответить. Не лучше ли со всей честью выйти за меня замуж, чем…
– Вы дьявол! – задохнулась она и дико огляделась вокруг в поисках выхода. Высокое узкое окно было отворено, она была уверена в этом, ветер задувал занавеси в комнаты и втягивал обратно. Между ней и окном находился его милость.
– Вы начинаете размышлять, дитя? Помните, завтра будет поздно. Ваш шанс теперь! По правде говоря, – он взял понюшку табака, – мне-то все равно, будете вы невестой или нет.
Внезапным движением она вырвалась и кинулась к окну. Он молниеносно вскочил, поймал ее, когда она почти была рядом с занавесью, и круто повернул к себе лицом.
– Не так быстро, дорогая моя. Эдак вам от меня не убежать.
Его рука обвила ее талию, неуклонно притягивая к себе. Больная от страха, она отчаянно ударила склонившееся над ней лицо.
– Пустите меня! Как вы смеете оскорблять меня? О, ради Бога, отпустите меня!
Он прижимал ее к себе, одной рукой сжимая железной хваткой запястья ее заведенных за спину рук, а другой обняв за плечи.
– Ради самого себя, я удержу вас, – улыбнулся он и злорадно поглядел сверху вниз на ее прекрасное полное муки лицо. Ее изумительные глаза умоляюще смотрели на него, а трепетные губы подрагивали. Какое-то мгновение он держал ее, а затем быстро наклонился и впился в ее губы.
Она не могла ни вырваться, ни крикнуть. Ее охватила смертельная слабость, она едва дышала.
– Богом клянусь, сударыня, слишком поздно! – выругался он. – Вам придется сдаться… теперь вам ничто не поможет.
Мгновенно все изменилось. В последней попытке освободиться она простонала имя того, кою считала находящимся за сотни миль отсюда, за морем, и вдруг прямо за ними громко и резко прозвучал голос, дрожащий от переполнявшей его холодной ярости.
– Вы обманываете себя, Бельмануар, – л о было сказано с убийственным спокойствием.
Трейси с проклятьем отпустил девушку и круто обернулся к пришельцу.
На фоне темных занавесей со шпагой в руке и смертельным блеском в синих глазах, стоял милорд.
Оскал Трейси медленно исчез, а он все смотрел, и лицо его выражало полное изумление.
Не веря своим глазам, Диана, голова которой шла кругом от внезапности происшедшего, спотыкаясь, кинулась к нему с криком:
– Слава Богу! Слава Богу! О, Джек!
Он поймал ее в объятья и нежно усадил на диван.
– Сердце мое, никогда не сомневайтесь, что я приду вам на помощь.
– Я думала, вы во Франции! – рыдала она, опускаясь на подушки.
Карстерз повернулся лицом к его милости.
Трейси уже оправился от первого изумления и теперь разглядывал его в лорнет.
– Какое нежданное удовольствие, милорд, – с небрежной дерзостью протянул он.
Удивленная таким обращением Диана недоуменно посмотрела на Карстерза.
– Я вижу вашу шпагу в углу за вами, ваша милость! – рявкнул Джек и, кинувшись к двери, запер ее на ключ, а ключ спрятал в карман брюк.
Диана не могла его узнать: не было смеха в его сверкающих синих глазах, в обращении – прежней подчеркнутой мягкости. Он был очень бледен, губы сжались в жесткую тонкую линию, а ноздри слегка трепетали.
Его милость пожал плечами, беспечно отказываясь.
– Мой дорогой Карстерз, почему ж я должен драться с вами? – осведомился он, как будто вовсе не раздосадованный его вторжением.
– Я предвидел такой ответ, ваша милость. И захватил вот это!
С этими словами Джек вонзил шпагу, которую держал в руке, в деревянный пол, где она, подрагивая, и осталась.
Трейси небрежно взял ее в руки и осмотрел эфес.
Пальцы его судорожно сжались, и он бросил пронзительный взгляд на Джека.
– Я полностью к вашим услугам, – вежливо произнес он, кладя шпагу на стол.
В глазах милорда поубавилось ярости, и в уголках рта заиграла торжествующая улыбка. Он быстро скинул красивый бархатный кафтан и жилет, отцепил ножны, стащил забрызганный грязью сапоги для верховой езды. Подтыкая внутрь кружева манжет, он ждал, пока его милость соберется.
Словно во сне Диана смотрела, как отодвигают стол, отмеряют шаги, и услышала звон стали о сталь.
