то же самое, что и я, куда он мог пойти и что сделать?» Он остановился и, чувствуя, что окончательно сходит с ума, начал всматриваться в рисунки.
– Так я тебе и скажу, – рассмеялся Ник. – Это ты будешь отвечать на мои вопросы. Зачем. Ты. Привел. Нас. Сюда.
Город за нарисованными окнами. Крадущиеся тени в полутьме. Корби пошел вдоль изображения.
– Потому что Комар назначил мне здесь встречу, – ответил он.
– Не прикидывайся идиотом, – потребовал Ник. – Зачем тебе все это? Что ты скрываешь? Что ты задумал?
У людей города были лица – не такие, как у мертвых музыкантов, но тоже наделенные индивидуальными чертами. Окно у разветвления двух коридоров открывало вид на парадный подъезд какой-то гостиницы. На первом плане было такси. К его окну склоняла лицо молодая женщина, закутанная в манто с меховым воротником. Корби, пачкая стену кровью, коснулся изображения.
– Не может быть, – пробормотал он. – Я схожу с ума.
– Ты не сходишь с ума, – сказал Ник. – Ты сводишь других.
– Чего не может быть? – спросил Ара.
Корби зажал трубку рукой.
– Скажи, – спросил он, – ты ее узнаешь?
Ара вдруг побледнел.
– Это она душила тебя в школе, – сказал Корби. – Это ее портрет. Теперь ее лицо выглядит вот так.
Он провел кровавую полосу по нарисованному лицу. От середины лба и вниз, через переносицу и через щеку. Ему показалось, что он снова слышит грохот выстрела и видит, как расходится порванная пулей ткань на черной маске убийцы.
– Ты не сумасшедший, – бледным голосом сказал Ара. – Просто похоже. Тот же тип лица.
Корби повернул в тот коридор, который был со стороны рисунка с девушкой в манто.
– Ник, – позвал он в трубку. – Ник, ты здесь?
Но в трубке была только музыка. Ник не сбросил вызов. Он просто отложил телефон. Корби вернул мобильник Аре.
– Не вешай трубку, – приказал он. – Вдруг что-то услышишь.
***
Они вышли в небольшой зал, где стояли металлические ресторанные столики и стулья, обитые красным драпом. На одной стене висели зеркала и фотографии в рамках. На другой стене были нарисованы окна.
Корби остановился и замер. Он почувствовал рядом существо, похожее на призрак, ставшее неотличимым от мертвеца. Для него больше нет препятствий, нет достойных соперников. Ему никогда не очистить свою душу. Никогда не выбраться из ада.
Медленно, как в дурном сне, Корби обернулся и посмотрел налево. Там, за крайним столиком у стены, сидел одинокий юноша. Сквозь нарисованное окно он смотрел на улицу дождливого города. Этой сырой ночью камни мостовой кажутся темно-зелеными. Там голубь застрял в проводах. Он умирает во всполохах белого света. Из-за пелены ниспадающих волос, сквозь дымный чад, юноша смотрит на его смерть своими бездонными глазами. Он плачет. Плачет все его существо. Он оплакивает смерть, хотя несет ее сам и сам ей принадлежит.
– Кто ты такой? – спросил у незнакомца Корби.
Юноша-призрак оторвал взгляд от птицы, и Корби почувствовал, что теперь эти страшные глаза смотрят на него. Юноша улыбнулся жестоко и безрадостно.
– Я – это ты, – ответил он.
– С кем ты разговариваешь? – испуганно поинтересовался Ара.
– Куда ты дел Ника? – спросил Корби, проваливаясь во влажную темноту этих глаз.
– Ник не имеет значения, – сказал юноша.
Корби бросился на него, ударил в призрачное лицо, но попал в пустоту и повалился грудью на металлический столик. Когда он поднял глаза, перед ним никого не было, но в пепельнице истекала тонкой струйкой дыма только что затушенная сигарета.
– Там никого нет, – сказал Комар. – Корби, что ты делаешь?
– Ничего, – ответил Корби. Он обессилено опустился на ближайший стул. Двое друзей встревожено смотрели на него. Ара все еще держал трубку у своего уха.
– Мне лучше, – сказал Корби.
Это была правда. Он чувствовал, что видения на время почти оставили его. Свет казался ярче, и рисунки на стенах больше не шевелились.
– Ник должен быть где-то здесь, – сообщил Корби.
– Почему? – спросил Ара.
– Я уверен, – ответил Корби. – Поищи его дальше по коридору.
Ара послушался, но не успел сделать и двух шагов, как Ник сам вошел в зал. Он выглядел, как наркоман во время бэдтрипа. Его лицо блестело от пота. Он увидел друзей и остановился.
– Ник, ты нас видишь? – спросил Корби.
– Так же ясно, как и Андрея, – ответил Ник.
– Здесь нет Андрея, – сказал Ара.
– Ты уверен? – спросил Ник. Он подошел к стене, ткнул в одну фотографию, потом в другую.
– Что это, Корби? – спросил он. – А это что?
– Фотография, – ответил Корби.
– Не прикидывайся идиотом, – сказал Ник. – Ты знал, ты не мог не знать. – Его голос сорвался. – Ты хотел, чтобы мы окончательно спятили! Ты все это устроил!
Корби непонимающе взглянул на него, потом снова на фотографию – и только теперь увидел то, на что Ник показывает. Рядом с ударной установкой, незаметный в толпе других подростков, стоял Андрей. В руках у него была та самая черная гитара с декой, изогнутой в форме двух полумесяцев, с желтыми осенними листочками на грифе.
– Не может быть, – прошептал Корби.
– Хватит, – сказал Ник. – Я больше тебе не верю. Говори правду.
– Но я не знал, что он ходил в этот клуб, – пробормотал Корби.
– Опять совпадение? – издевательски поинтересовался Ник.
– Он же не разбирался в рок-музыке, – сказал Ара. – Как это может быть?
– А ты у Корби спроси, – предложил Ник.
Корби не ответил. Он смотрел на фотографию. В ее ламинированной поверхности он увидел отражение своего лица. Только в его лице больше не было ничего своего. Оно стало лицом другого.
А Андрей застенчиво улыбался, задвинутый за ряды молодых талантов. И с его лицом тоже было что-то не то. Корби показалось, что он видит улыбку мертвеца или чучела. Кожа была слишком бледной, глаза – безжизненными.
– Сегодня мой первый концерт, и ты не мог не прийти, – тихо сказал Андрей. – Ведь ты мой лучший друг. Я нужен тебе больше всех остальных. А ты – единственный, кто нужен мне.
***
Еще раз щелкнула ослепительная фотовспышка, и толпа подростков зашевелилась, убирая со своих лиц чрезмерные улыбки. Корби стоял посреди зала. Справа и слева от него шли два ряда раскладных кресел.
Корби заворожено смотрел, как Андрей выходит из толпы других ребят и, придерживая гитару, спрыгивает со сцены. Он шел прямо к нему. Вдруг его лицо начало меняться. Живая болезненная гримаса прорвалась из-под восковой маски. Губы Андрея задрожали, на них показалась кровавая пена. Глаза заблестели от слез. Его волосы снова были темными от крови. Он весь рванулся вперед, но его ноги подкосились, и он начал падать прямо на Корби. Корби
