с магией, мантикой. Усиление социализации религии, ее «даосизация» и увеличение количества этнокультурных контактов постепенно создают «языческую» ситуацию, когда происходит, по словам Лукиана Самосатского (II в.), «столпотворение богов», когда на улицах городов богов стало больше, чем жителей.
Складывается постепенно усиливающаяся хаотическая ситуация, которую пытаются разрешить, естественно, с помощью свойственной всем «домировым» религиям и сакральным традициям циклической системой координат. Она представляет историю как циклический (спираль) процесс, который на каждом витке должен повторять идеальную и единственную модель. Особенно интересна традиция Гесиода, где последовательно сменяются Золотой, Серебряный, Бронзовый и Железный века. Потом наступает Конец Света и все повторяется. Приходит новое человечество, старое гибнет во вселенской катастрофе. Этическая составляющая здесь иная, чем в последующем христианстве: важно всего лишь определить, в каком именно веке человечество находится на данный момент. Таким образом, в той или иной форме эсхатология присуща любым религиозным системам, но в законченном виде она разрабатывается в монотеистических конструкциях, противопоставляющих циклизму идею абсолютного конца мира.
Информационный хаос пытаются преодолеть, прежде всего, с помощью традиции, что хорошо отражает уже миф о Прометее. Большое значение имеет, естественно, теоцентризм: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1, 8). Само время было сотворено (Быт. 1 : 3–5). Отсюда чисто логически напрашивается предположение, что с момента совершения какого-либо события во времени мы можем подходить к нему хронологически, то есть утверждать, что оно имеет свое «вчера», «сегодня» и «завтра». Так возникает, по сути, и идея линейного времени. Такое представление, несмотря на то что он доминирует в современной европейской цивилизации и науке, резко выделяется на фоне остальных евразийских религиозных учений и традиций. Это спровоцировало два любопытных направления историософии. Помимо христианской «мировой» концепции, о которой прежде всего и идет речь, концепция линейного времени и связанное с ней понятие об однонаправленности истории в рамках иудейской религии резко отличали ее от сакральных учений других народов и давали основание евреям воспринимать себя как носителей уникального знания (концепция «избранного народа»). Время дано Богом и существование во времени нельзя назвать несовершенным или ущербным. Оно движется только вперед и необратимо и это значит, что оно вовсе не круговращение, а телеологический процесс – уже в замысле творения заключена цель (telos). Так у истории появляется «сверхисторическое» задание.
Не случайно, однако, «будущее» буквально означает «время, идущее нам навстречу» и эта неизбежная отчужденность от непредсказуемой эмпирики требовала более целостной системы трансляции «идеальной» культуры уже не только во времени, но и в пространстве, ибо древнееврейский этнос практически на всем протяжении своей истории сталкивался с угрозой иноземного порабощения, «плена» и даже уничтожения. Сложное отношение к концу «истории» видно из значений греческого слова eschatos «вершина» и «бездна». Не случайно именно в эпоху национальных бедствий Израиля появилась первая футурологического плана апокалиптическая литература. Чем мрачнее исторический горизонт, тем сильнее становилась потребность в апокалипсисе. Эта литература основывалась на идее суда Божьего, который вначале понимался как историческое возмездие народам за грехи, но постепенно был осмыслен как конечное торжество благой воли Творца над мировым злом (Ис. 27 : 1; 51 : 9–10). Возможно, Книга пророка Исаии как первый из апокалиптических текст Ветхого Завета уже вводит тему суда и воскрешения: «Вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассеивает живущих на ней (Ис. 24, 1); Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспрянете и торжествуйте, поверженные в прахе; ибо вот роса Твоя – роса растений, и земля извергнет мертвецов (Ис. 26, 19); … ибо вот, Господь выходит из жилища Своего наказать обитателей земли за их беззаконие, и земля откроет поглощенную ею кровь и уже не скроет убитых своих» (Ис. 26, 21).
Постепенно вырисовывается три варианта космически-исторической эсхатологии. Первый явственно прослеживается в книге Бытия и будет активно использован некоторыми пророками. Бог как Судья проявляет свою волю в форме экологической катастрофы («всемирный потоп»), а впоследствии мыслится как космическая очистительная буря (Авв. 3 : 3 сл.; Соф. 1 : 14 сл.). Поэтому День Господень назван у пророков Амоса и Софонии днем тьмы. Но цель Бога здесь не просто уничтожение зла. Мир будет очищен для нового творения, в результате коего воцарится гармония между Богом и людьми, между человеком и природой (Ис. 11 : 6 сл.; 45 : 8).
Постепенно в библейских текстах эсхатологическая проблематика занимает все большее место и все чаще говорится не о происхождении и/или причине зла, а о его конечной гибели, когда будет властвовать Мессия (Дан. 7; Прем. 3 : 8). Иудейская традиция подчеркивает именно катастрофический аспект спасения. Чтобы перейти от нынешнего состояния мира к другому, необходимо разрушение всего того, что мешает развиваться «избранному народу» по «пути Господнему». Поэтому не удивительно, что мессианизм порождал многочисленные восстания, начиная с восстания Маккавеев и кончая антиримским восстанием, закончившимся поражением Израиля и разрушением Иерусалимского храма.
Эти два варианта, продолжая сосуществовать как самостоятельные, в то же время все чаще начинают объединяться в новой конструкции, которая непосредственно повлияет на соответствующие христианские представления. Для многих иудеев мессианское эсхатологическое Царство начинает отождествляться с возрожденной и преображенной ветхозаветной церковной организацией. Стоит обратить внимание и на то, что в проповеди пророков уже говорится о связи с этими процессами всех народов земли. Заметно, что процесс фабрикации исторического времени в пророческой традиции зашел предельно далеко, хотя и не был завершен. Любопытно, что эти варианты в какой-то степени будут продолжать существовать и в новое время. И. Кант в своей работе «Конец всего сущего» (1794), давая свою классификацию возможных понятий конца всего сущего, выделяет три его вида.
1) Естественный конец света, который подразделяется на:
а) возникающий по законом морального порядка;
б) возникающий по законам физического порядка.
Неестественный:
2) мистический (сверхъестественный) конец под воздействием причин, недоступных нашему пониманию;
3) противоестественный (извращенный) конец всего сущего, который мы вызываем сами, неправильно понимая конечную цель. Как заметил один из исследователей ветхозаветной апокалиптики, «Израиль погиб на своей эсхатологии».
Универсализация и синтез антропологических и космологических представлений шли и в «имперской» средиземноморской культуре. Римская космогония была неразрывно связана с эсхатологией, и римляне, одержимые идеей «конца Рима», стремились обрести, как пишет М. Элиаде, систему его «renovatio» (обновления). По древнему преданию город не мог существовать вечно. Ромул увидел на небе двенадцать орлов, которые открыли ему тайное знание о том, что Рим будет стоять число лет, соответствующее числу орлов. Затем наступит «Великая Година», произойдёт всемирный пожар, о котором пророчествовали и «Сивиллины книги», и город будет уничтожен. Интересно, что история Рима действительно
