конца коридора раздался крик. Крюков с частью охранников бросился туда. Возле двери, выходящей на лестницу, лежал Лось. В спине у него торчал узкий, похожий на стилет, самодельный кинжал. Рядом с телом стояла Ольга. Глаза ее были широко открыты, она была в шоке.
В ответ на ее крик распахнулись двери аппаратной и студии. Показались перепуганные лица ассистента камермена Сережи и других членов съемочной группы.
— Что тут? Да вот, человека убили! — послышались с разных сторон возбужденные голоса.
Раздвинув толпу, неожиданно вперед вышла Анжела. Она посмотрела на Ольгу взглядом Фемиды и указала на нее пальцем.
— Это она убила! Я видела!
— Да, видела? — машинально отметил Крюков. — Значит, ты была поблизости от места преступления в момент убийства, и у тебя тоже нет алиби. Но с этим давайте разберемся чуть позже. Мы с Василь Иванычем хотели вывести вас через шахту лифта, но теперь ничего не получится. Там уже люди Расула.
— И что же теперь делать? — спросил Сережа.
— Если выхода нет, надо вступать в переговоры, дорогой товарищ Камерман, — просветил его сыщик.
— Я камермен, — поправил Сережа. — А разве бандиты согласятся?
— А это мы сейчас узнаем. Василь Иваныч, организуй-ка здесь у двери круглосуточный пост. Но я думаю, что управлюсь быстрее.
Крюков осторожно открыл дверь и выглянул на площадку лестницы черного хода.
— Эй, наверху! — крикнул он. — Позови Лему!
— Зачем тебе Лема, свинья? — донесся сверху грубый голос.
— Не твое собачье дело. Передай ему, что Крюков хочет говорить с Расулом.
Через несколько минут он снова услышал голос, на сей раз знакомый.
— Эй, Крюков, это я, Лема. Что ты хочешь сказать уважаемому Расулу?
— Передай ему, что я хочу назвать ему имя убийцы его сына и похитителя наркоты.
— Поднимайся сюда!
Крюков передал свой пистолет Чапаеву и, нарочно громко топая по гулким ступеням лестницы, стал подниматься на одиннадцатый этаж…
— Салам, уважаемый Расул, — сказал Крюков, входя в номер, занимаемый предводителем террористов.
— Это снова ты? — кивнул в ответ Мартанов. — Иногда мне кажется, что ты будешь преследовать меня до самой смерти. Чаю не предлагаю, электричества нет. Так ты можешь назвать мне имя убийцы? Не задаром, конечно? Что хочешь взамен?
— Ясности и покоя.
Большой Расул усмехнулся.
— Ха! Я тоже хочу ясности и покоя. И как ты себе это представляешь?
Крюков без приглашения опустился в кресло напротив авторитета.
— Это дело касается не только тебя. Я предлагаю тебе с твоими людьми подняться наверх. Там мы соберемся все вместе, и я расскажу все, что знаю. Потом ты уведешь своих людей.
Большой Расул задумался. Он долго сидел, прикрыв глаза тяжелыми веками, и, наконец, проговорил.
— Хорошо, я согласен. Ате, что наверху, согласятся?
— Думаю, да, — ответил Крюков. — Сейчас я поднимусь к ним и договорюсь. А ты пока приготовься.
— Я на всякий случай возьму с собой противоснайперский пульт, — сказал Расул. — На него выведены все взрывные устройства, заложенные моими людьми в обоих зданиях. Пока я буду держать эту красную кнопку, ничего не произойдет. Но как только отпущу — мы все взлетим на воздух. Передай это там, наверху.
— Не устанешь держать? Разговор может затянуться, — предупредил Крюков.
Расул снова усмехнулся и прикрыл глаза.
— Когда жить хочешь, можно и немножко вспотеть. Я уже жду.
Крюков направился к выходу, но в дверях оглянулся.
— А почему ты не ушел по шахте лифта?
Мартанов даже закряхтел от негодования.
— Слушай, зачем обижаешь? Я что, обезьяна — по лесенкам карабкаться? Годы не те, солидность не позволяет. Да и голова кружится, — неохотно признался он…
В конференц-зале на двенадцатом этаже собрались все участники трагических событий. Каждый квадратный сантиметр помещения был покрыт толстым слоем песка и цементной пыли, проникшими сюда в результате недавнего взрыва, в связи с чем интерьер зала полностью сменил свое цветовое решение. Воздух также был насыщен еще не осевшей пылью. Вошедшие тут же начали чихать и кашлять, впечатление было такое, будто все они в одну минуту стали жертвами массовой эпидемии гриппа. На этот раз телекамеры отсутствовали: таково было общее решение заинтересованных сторон, поскольку на саммите могли подниматься интимные вопросы, подпадающие под действие Уголовного кодекса.
В президиуме на почетном месте восседал Большой Расул в неизменной папахе, в левой руке он сжимал черную коробочку пульта. Эта позиция позволяла ему контролировать каждое движение в зале. Перед ним на столе, покрытом зеленой скатертью, тоже, впрочем, изменившей свою окраску, лежал автомат Калашникова. За его спиной, как башни в горах, возвышались Лема и еще два телохранителя.
Карпушкин уселся напротив него в первом ряду партера. Бульдозер и охранники «Ягуара» заняли места рядом с депутатом. Борман плюхнулся в кресло неподалеку, нахохлившись, как больной индюк… Известие о гибели Лося не прибавило ему уверенности в себе. И хотя с обеих сторон его подпирали сидевшие рядом быки, он не чувствовал себя в безопасности. Режиссер Задославский, продюсер Сароев и члены съемочной группы устроились в креслах второго ряда.
Бывший участковый Чапаев занял позицию у входа. Когда все присутствующие расселись по своим местам, Крюков вышел на середину сцены и произнес:
— Начнем, пожалуй.
— Прямо как в классическом детективе, — нервно хихикнул депутат Карпушкин. — Все сидят, развесив уши, а сыщик им мозги шнурует.
Крюков пропустил мимо ушей это сомнительный комплимент.
— Прежде, чем начать, хочу задать вопрос. Он касается господ Карпушкина, Бурмина и Мартанова. Если я сейчас укажу вам преступника, что вы собираетесь с ним сделать?
Все трое названных зашевелились и выступили в одном ключе.
— Я его убью! — воскликнул Большой Расул. — Это вопрос чести, я должен отомстить, иначе меня перестанут уважать!
— Я тоже убью, — развел руками Карпушкин. — Мне мои партнеры такое условие поставили.
Борман побагровел от гнева и закричал:
— А мне что, прикажете целоваться с подонком, который убил мою девочку! Только смерть!
Крюков огорченно вздохнул.
— Вы сами себе подписываете приговор. Только не смейтесь, но я считаю, что тот, кто похитил героин и деньги, убил дочь Бормана и сына Расула, должен предстать перед судом. Если вы не согласны, я вам больше не скажу ни слова.
Депутат Карпушкин выкрикнул с места:
— Тогда нам придется убить тебя. Выбирай, чья жизнь тебе дороже — своя или вора и убийцы.
Борман и Расул одобрительными возгласами поддержали его предложение. Крюков покачал головой.
— Что ж, другого выхода у меня, похоже, нет. Вообще-то я согласен с вами. Этот человек, безусловно, заслуживает смерти. Но не больше, чем любой из вас. Ведь все вы так же воруете и убиваете, у каждого руки по локти в крови. Ладно, я попробую сделать так.
