господином, князем, у поляков сначала воеводою, а потом князем[151]; у сербов и хорватов великим жупаном; у моравян и у русских великим князем. Позднее, (около X века), сербы, чехи и поляки стали называть своих великих князей королями, а еще позднее сербы называли их царями. Названия старейшин одного племени, старейшин одного рода, были также разнообразны у различных славянских народов: их называли князьями, жупанами, боярами, воеводами, властелинами, панами, банами, ляхами, владыками, старейшинами, старцами, а иногда и все эти названия сливались в одном общем имени князя, потому что слово князь, (происходящее от древнего славянского корня «кон», т. е. край, начало) выражало вообще начальника или главу. Так и до сих пор у нас верхнее бревно на кровле дома называется «князем», а в сербии до сих пор «князем» называется и верховный глава всей Сербии и простой деревенский староста[152].
Но несмотря на это чиноначалие старейшин, каждый род не был в прямой зависимости от общего всем старейшины, а управлялся особо своим главою вместе со всеми главами семей, его составляющих. Города были средоточиями родовых, племенных и народных собраний, и потому между городами существовало то же чиноначалие, как и между старейшинами.
«Но это родовое управление, — справедливо замечает Матеевский, — во многом было не похоже на патриархальное управление израильтян или арабов, потому что роды славянские хотя и жили отдельно, но управлялись народными собраниями».
Деревня решала свои дела на мирской сходке; когда встречались дела, касающиеся до целого рода, род собирался в свой город на общий совет, или вече, на котором присутствовали все, способные носить оружие, и совещались об делах под председательством своих старцев[153]. Точно таким же образом собиралось вече племенное и вече народное[154], но только с тем различием, что там естественно не могла присутствовать вся масса народа, а собирались уже одни старейшины всех родов.
Напрасно некоторые из ученых (например, Матеевский), занимавшиеся славянскими древностями, думали, что княжеский сан возник между славянами из необходимости внешней обороны: он основан был на их коренном, родовом устройстве и потому был современен существованию славянского народа. Те, которые так думали, основывались только на свидетельстве Велисариева секретаря Прокопия и других византийских историков VI века, которые определительно говорят, что славяне не знают монархической власти, но из этого не следует, что бы у них не было родовых старейшин; и те же самые византийские историки упоминают о славянских князьях, которых они называют архонтами. Что у славян с незапамятных времен существовали и удельные и великие князья, это подтверждается самыми первоначальными историческими свидетельствами всех славянских народов.
Простота и безыскуственность древнего быта, удивительное единство языка, веры, обычаев и характера, несмотря на все разнообразие внешних отношений, наложили на историю всех славян, особенно в первые века их исторической памяти, печать разительного сходства. Поэтому и нам даже беглый взгляд на первоначальную историю наших славянских братьев покажет, до какой глубокой древности восходит то государственное устройство, которое мы находим в России не только во время призвания варяжских князей, но и несколько веков после этого события.
В VI веке, когда чехи пришли в Богемию, у них был один главный вождь, о котором древнейшие предания говорят, что его звали Чехом и что он вышел из Хорватии со множеством челяди и с шестью братьями. Имена этих братьев не сохранились, но еще в позднейшие века упоминаются в летописях имена семи отдельных племен, именно хорваты, дудлебы, лучане, седличане, пшовяне, дечане и лемесы, которые жили также в Богемии, кроме своих племенных старейшин имели одного общего князя с чехами и потом слилися с ними в одно имя. Неудивительно, что предание говорит только о шести братьях, между тем как мы после встречаем в Богемии семь племен, кроме чехов, потому что одно из племен в продолжение времени легко могло раздвоиться; но во всяком случае это предание об шести братьях, родоначальниках, которые пришли в Богемию под предводительством старшего брата Чеха, очевидно указывает нам, что у чехов, во время их пришествия в Богемию, уже существовал тот же внутренний порядок общества, который мы позднее видим явственно и у них и у всех других славян.
Около 568–600 г. чехи были покорены аварским ханом, но скоро, однако же, они, вместе с моравянами, свергли аварское иго под предводительством своего счастливого вождя Сама, которого благодарные славяне избрали себе в короли (около 627 г.). Кто был этот вождь Само, остается у древних летописцев неразрешенным; одни почитают его за природного франка и купца из какого-то неизвестного округа Сенионого, другие за славянина. Всего вероятнее, предполагает Палацкий, что Само родился в земле славянских Велетов, которые жили в Батавии, или в нынешних Нидерландах, и долгое время будучи окружены фризами и франками наконец при Дагоберте должны были покориться. Для нас это событие особенно замечательно, потому что оно имеет близкое сходство с нашим призванием варяжских князей. Избрание иностранца Сама вслед за свержением аварского ига, мимо всех природных князей чешских, поневоле напоминают нам Рюрика, призванного также из чужой земли, мимо всех наших природных князей, вслед за свержением ига варяжского. Само основал первое обширное славянское государство, об котором история сохранила нам воспоминание. Средоточие этого государства было в Чехии, а края простирались на юг, до Стирийских Альпов, на восток до Татров, на север почти до Спревы и Гавели; на запад до земли Германской. Несмотря на скудость древних известий, мы видим, однако же, что и тогда древнее устройство славян не переменилось и что все это огромное государство состояло из множества отдельных княжеств, признававших Сама только своим верховным старейшиною.
Это нам показывает, между прочим, как напрасно многие из позднейших польских и наших историков сетовали на мнимое раздробление государства, когда Лешек, Мечислав, Болеслав, Владимир, Ярослав и другие великие князья раздавали своим сыновьям старейшинство над областями, или племенами. Покуда существовало древнее родовое устройство славянских народов, вступление на престол нового княжеского рода нисколько не переменяло взаимных отношений между родами и племенами. Когда великий князь был еще один в своем роде, старейшинство над всеми отдельными племенами и родами принадлежало отраслям прежних князей, а новый княжеский род, как мы увидим впоследствии, размножаясь, только становился на место прежнего, перед которым он имел первенство. Замечательно, что Нестор, современник этого общественного порядка, никогда не жалуется на это мнимое раздробление, хотя и сильно сетует о распрях князей.
То же самое, что мы видели у чехов, повторяется перед нами в истории моравской.
Три славянских племени, а именно моравяне в нынешней Моравии, словаки в северо-западной Венгрии,
