Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
* * *
– Здравствуй, Георгий!
– Здравствуй, Константин! – Вошедший мужчина пожал магистру руку, затем взглянул на Корсака, удивленно поднял брови и усмехнулся: – Вы и есть тот журналист? Забавно.
Бывший парфюмер, а ныне преподаватель факультета биохимии Георгий Александрович Романов был явно смущен. Выглядел он, как всегда, великолепно: арийское лицо с надменно приподнятым подбородком было чисто выбрито, светлые волосы аккуратно зачесаны набок.
– Странная встреча, – сказал Корсак, пожимая Романову руку.
Тот пожал плечами:
– Что же тут странного?
– Меня всегда удивляют совпадения, – ответил Глеб.
Романов посмотрел на Глеба холодными голубыми глазами и спокойно ответил:
– Ничего удивительного. В прошлый раз вы пришли ко мне побеседовать о Брокаре. И сейчас нас снова свел Брокар. Чему же тут удивляться? Общая тема рано или поздно сводит людей. К тому же не так много в Москве чудаков, которые интересуется Генрихом Брокаром.
– Вы правы. И все-таки… Вы – и вдруг масон.
Романов поморщился, словно ему наступили на ногу, и неприязненно произнес:
– Никакой я не масон. Баловался когда-то, но уже несколько лет как завязал. Человеку свойственно увлекаться всякой чепухой. Это сродни болезни, которая со временем проходит. – Лысый магистр при этих словах укоризненно покачал головой. – Константин сказал, что вас интересуют вещи из коллекции Брокара.
– Да. Они до сих пор у вас?
Романов качнул головой:
– Увы, я с ними расстался. Осталась только пара безделушек.
– Меня интересует подсвечник в виде переплетенных змеиных тел, – сказал Глеб.
Романов нахмурил брови и рассеянно проговорил:
– Не помню точно, но, кажется, его я тоже продал.
– Продал? – подал голос лысый магистр. – Но ведь я видел его у тебя на прошлой неделе.
– На прошлой неделе? – Романов покосился на магистра и наморщил лоб. – Ах да. Помню. Никчемная вещица. Одно время я колол ею орехи. Не помню даже, куда я ее сунул.
– Позволь, да ведь он стоит у тебя в кабинете, на пианино, – вновь подсказал лысый магистр. – Весь залит парафином. Я и змеек этих едва разглядел.
Романов одарил магистра ледяным взглядом. Потом снова повернулся к Глебу и спокойно произнес:
– Если Костя прав, и этот предмет по-прежнему «стоит на пианино», я готов вам его показать. Одно непонятно – зачем вам эта рухлядь?
– Меня всегда интересовали старинные вещи, – ответил Корсак. – Особенно подсвечники.
– На любом блошином рынке таких бронзулеток море. С этим же придется здорово повозиться, чтобы придать ему товарный вид.
– Значит, вы готовы мне его показать?
– Я же сказал – извольте. Машина ждет во дворе.
– Прямо сейчас?
– Да ради бога. Я живу неподалеку. Если поедем сейчас, минут через десять будем на месте.
– В таком случае – поехали!
6
Квартира Романова поражала неброской, но изысканной роскошью. В прихожей висело старинное зеркало в старинной позолоченной раме. Старинная мебель в гостиной была тщательно и умело отреставрирована, под потолком, бросая отблески на стены, мерцала хрустальная люстра. На стенах красовались пейзажи и натюрморты, написанные маслом.
Не задерживаясь в гостиной, Георгий Александрович провел Корсака в кабинет.
– Вас интересовал подсвечник? Вот он.
Глеб взял с пианино заляпанный парафином подсвечник и подошел с ним к окну.
– Удивительно, – проговорил он.
– Что такое? – насторожился Романов.
– Это действительно подсвечник из коллекции Брокара?
– Когда я его покупал, меня уверяли, что да. Содрали за это лишние сто баксов.
Глеб достал из кармана перочинный нож, выщелкнул лезвие и посмотрел на Романова:
– Вы не против?
– Валяйте, – разрешил тот.
Глеб принялся счищать с подсвечника нагоревший парафин. Романов посмотрел, как кусочки парафина сыплются на подоконник, и нахмурился. Видимо, магистр был прав: терпеть в доме постороннего человека стоило бывшему парфюмеру больших душевных усилий.
– Сомнений нет, это он, – сказал наконец Глеб.
– Что же такого удивительного в этом подсвечнике? – спросил Романов.
Глеб достал из кармана пачку фотографий и протянул их бывшему парфюмеру:
– Посмотрите – и сами все поймете.
Романов взял фотографии и с недоверчивым видом принялся их просматривать. Надменное лицо его делалось все более удивленным. Наконец он поднял на Корсака заинтересованный взгляд и спросил:
– Эта картина… она ведь из коллекции Брокара?
– Да.
– Гм… Интересно. – Георгий Александрович облизнул губы кончиком языка, словно во рту у него внезапно пересохло. – Если я правильно понял, наш душистый Генрих велел закрасить подсвечник и нарисовать на его месте ключ?
– Вы правильно поняли.
Романов усмехнулся:
– Что ж, это вполне в его духе. А насколько старая эта картина?
– Семнадцатый век. Тильбох. Фламандская школа.
Романов качнул головой:
– Н-да. Вот ведь фокус… Оказывается, я недооценивал этот подсвечник. Выходит, он и впрямь старинный, раз был изображен на картине. Пожалуй, я совершил выгодную сделку, когда купил его, а? Но зачем Брокар его закрасил?
– Мне это пока неизвестно.
– В этом, безусловно, должен быть какой-то смысл, – произнес Романов, задумчиво сдвинув брови.
Глеб пожал плечами и продолжил счищать с подсвечника парафин. Вдруг он замер, уставившись на подсвечник.
– Что? – мгновенно отреагировал Романов. – Нашли что-то интересное?
– Да… Похоже, тут какая-то надпись.
– Где?
– Да вот же. – Глеб тщательно соскоблил парафин и поднес бронзовую вещицу поближе к окну.
Романов глянул через его плечо и кивнул:
– Ах да, я видел. Omnes vulnerant. Я смотрел в словаре, в переводе с латыни это означает – «все ранят».
– Все ранят… – повторил Глеб. – И что значит эта запись? Какой в ней смысл?
– Понятия не имею, – пожал плечами Романов. – В старину на предметах и картинах часто делали надписи. Разные девизы… Как правило, мастера вкладывали в них философский или религиозный смысл.
– Но ведь эта вещь – масонская?
– Может, да, а может, нет, – ответил Романов. – Масонство – игра для взрослых детей. Хотя… – Он пожал плечами. – Если вам так интересно, можете позвонить «магистру», и он выскажет вам свои соображения на этот счет.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
