История пропавшего фото
Немецкое Поволжье. Мариенталь. 24 февраля 1941-го. В семье Германов праздник. День рождения Лиды – красавицы, любимицы семьи, отличницы и школьной активистки. Из двенадцати детей Фроси (Euphrosina) выжило лишь три девочки. У двух взрослых дочерей свои семьи и дети. Лида – последыш, родилась, когда детей уже не ждут. Сегодня ей двенадцать. Подарок, кружевной воротничок из белых ниток, Фрося связала ей и 3-летним внучкам – близняшкам Ирме и Ане.
В бревенчатый домик из кухоньки и просторной комнаты, где спали, ели, встречали гостей, сходились семьи старших дочерей и близких родственников. Фотограф задерживался. Дети играли в сторонке, взрослые за столом вели тревожные разговоры. Вспоминали первую мировую, немецкие погромы в России, что, слава Богу, не коснулись Мариенталя, и говорили о войне в Европе: «В СССР пока, к счастью, спокойно, но всяко может быть: война на то и война – неожиданным вихрем налетает». В дверь постучали, и всё пришло в движение – заговорили шумно, весело, дети запрыгали, захлопали: «Фотограф, фотограф приехал!» Он определил, куда с учётом солнечного света повесить задник, и 12-летнюю Лиду поставили в центр, а по бокам – 3- летних близняшек.
– На всю жизнь память будет, – поправляла Фрося кружевные воротнички, – после слова «внимание» не моргайте, а то слепыми получитесь.
* * *
Затем продолжилась обычная, со своими хлопотами жизнь. Лида при случае напоминала, что повзрослела, – 12 лет и через два дня 5 месяцев. Но!.. 22 июня 1941 года взорвалось радио: «В 4 часа утра без объявления войны…» И женщины, как с ума посходили: «О Езус! Война!.. Война!.. Война!..» Плакали, падали на колена, кричали, охали-ахали, будто наступал конец света. Те тревожные дни начала войны врезались в память Лиды навсегда по реакции женщин и их крикам. И позже, когда заходил разговор о войне, снова и снова всплывали раскрытые и орущие рты, безумные глаза, поднятые к небу руки и крики на все лады. Эту сцену, бывало, она видела и во сне. Война в её сознании ассоциировалась не с голодом и трудностями, какие выпали на долю депортированных немцев, а с женщинами – орущими, бегущими, падавшими на колени и молившими о пощаде.
* * *
Наступил август и его трагическая для немцев дата – 28… И всех немцев с ярлыком «шпионы-диверсанты» начали выселять за Урал. Люди попадали в разные эшелоны, разные обозы… Многие умирали по дороге в морозную Тьмутаракань, где трудно выживают. Терялись родственные связи. Семья Германов оставалась, к счастью, всё ещё монолитом. Конечным пунктом, куда их привезли, стал Алтай – Степной Кучук Родинского района. В селе была 7-летняя школа, и Лида возобновила занятия в классе, в каком ей и полагалось быть, – пятом. Она быстро овладела русским языком и быстро сошлась с русскими одноклассниками.
* * *
И в неё влюбился русский мальчик— Миша Цапко, что оказывал ей знаки внимания и провожал из школы. Однажды, увидев их вместе недалеко от дома, Фрося на немецком (русского языка она не знала) велела дочери не задерживаться на морозе. Маму было принято слушать, и, чтобы выйти из затруднительного положения, Лида пригласила Мишу в гости. Угостить было нечем – спросила:
– Хочешь посмотреть наши фото?
– Хочу.
Мама Фрося открыла сундук, достала в тёмно-синей тряпице узелок, вынула из него в твёрдом картоне массивную папку, где хранились документы, отобрала пакет с фотографиями и села за стол. «Давайте смотреть вместе», – пригласила она на немецком. Миша подставил Лиде табурет, а сам уселся на колоду. Мама объясняла, дочь переводила: «Это папа с мамой, бабушка с дедушкой, тёти, дяди, соседи, моя одноклассница…» Фотографию Лиды с племянницами Миша рассматривал долго. Просмотренные откладывал, а эту из рук не выпускал. Фото закончились, и Фрося принялась складывать их снова в пакет, чтобы вернуть его в папку с документами, однако фото Лиды с близняшками Миша отдавать не хотел.
