Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
латиноамериканского отделения Всемирной антикоммунистической лиги в 1980 г., которое состоялось в Буэнос-Айресе, позволило командирам эскадронов смерти наладить еще более прочные связи с властями стран Южной Америки, а также с конгрессменами-республиканцами из США{602}. Методы, обкатывавшиеся в Центральной Америке в последующие годы, соответствовали отличительным характеристикам операции «Кондор»: похищения и убийства людей по заранее составленным спискам многонациональными эскадронами «охотников-убийц», часто состоящими из «контрас» и гондурасских коммандос в штатском; тайная перевозка заключенных через государственные границы; такие методы, как исчезновения, пытки и устранение жертв руками наемных убийц, в том числе применение электрошока, «капуча» (capucha, воздухонепроницаемый мешок на голове жертвы, приводящий к удушению) и сбрасывание людей живыми с вертолета; допросы пленников офицерами из нескольких стран, а также организация тюрем для иностранцев, похищенных где-то еще{603}.
С приходом к власти Рейгана Вашингтон вернулся к более открытым и агрессивным тактикам борьбы с коммунизмом, чем в предшествовавшие два десятилетия. ЦРУ с готовностью присоединилось к аргентинцам в Гондурасе и в рамках крупнейшей операции агентства со времен залива Свиней начало тренировать и финансировать мятежников «контрас». «Контрас» не были регулярной армией и никогда всерьез не пытались превзойти сандистов в прямой конфронтации{604}. Это была хорошо финансируемая террористическая группа, стремившаяся дестабилизировать власть — насколько возможно{605}. Ее мировоззрение и тактика радикально трансформировались под влиянием фанатичного антикоммунизма спонсоров.
Бывший глава «контрас» по «связям с общественностью» Эдгар Каморро дал понять, что под мощным идеологическим влиянием аргентинских офицеров и операций ЦРУ их движение обрело новую форму. Историк Пэтрис Макшерри пишет, что «главным стимулом антисандинистов с самого начала было возвращение их частной собственности и олигархической власти и привилегий, а также месть… но мессианская антикоммунистическая идеология аргентинцев и американцев скорректировала их мотивы участия в этой войне».
Антисандинисты также усвоили заграничные уроки. Офицер ЦРУ, известный под именем Джон Киркпатрик и имевший опыт противодействия подрывной деятельности в рамках программы «Феникс» во Вьетнаме, составил учебный курс, который включал в себя руководство по совершению убийств для «контрас». Один из разделов назывался «Тайный и явный террор»{606}.
По словам аргентинских журналистов Хуана Пабло Ципки и Игнасио Гонзалеса Хансена, аргентинцы и жители Центральной Америки также обсуждали применение метода Джакарты. Они сообщают, что в начале 1970-х гг., перед тем как страна свалилась в жестокую диктатуру Виделы, руководитель аргентинского крайне правого эскадрона смерти Антикоммунистического альянса Аргентины (Triple A), политик Хосе Лопес Рега, побывал во франкистской Испании. Там он встретился с Максимо Сепедой, лидером гватемальского эскадрона смерти — Новой организации антикоммунистов. Они обсудили план «Джакарта» — «профилактический переворот», который позволил бы им разгромить марксистов, «практически истребив» их, когда консерваторы придут к власти. Эти аргентинские журналисты утверждают, что встречу организовал посол США в Испании Роберт Хилл и что Сепеда, часто сотрудничавший с ЦРУ, не только передал кое-какие свои отчеты по плану «Джакарта», но и сказал своему соратнику по борьбе с коммунистами, что Вашингтон может помочь ему в формировании «штурмовых отрядов», чтобы реализовать этот план в Аргентине{607}.
«Нам не понадобится убивать миллион, как в Индонезии, — якобы заявил Лопес Рега, — потому что можно будет обойтись десятью тысячами». Он сильно просчитался — в меньшую сторону. Антикоммунисты убили в Аргентине намного больше людей. 24 марта 1980 г. архиепископ католической церкви Оскар Ромеро начал служить мессу в Сан-Сальвадоре, столице Сальвадора. Недавно Ромеро высказался против неоправданного нарушения властями прав человека. Тем вечером по окончании службы в церковь ворвался человек и убил его.
Убийцами стали члены эскадрона смерти во главе с майором Роберто д’Обюссоном, фанатичным антикоммунистом, обучавшимся в 1972 г. в Школе Америк (School of the Americas){608}. Если Форт-Ливенворт — это универсальная военная академия для курсантов со всего мира, то Школа Америк, находившаяся в контролируемой США «зоне Панамского канала», представляла собой тренировочный лагерь для латиноамериканских «борцов с повстанцами». Школа приобрела настолько дурную славу, что Панама изгнала ее со своей территории, а ее название в 2000 г. поменяли на «Институт сотрудничества в области безопасности в Западном полушарии» (Western Hemisphere Institute for Security Cooperation). Д’Обюссон также посещал Академию кадрового обеспечения политической войны на Тайване, к тому времени занимавшуюся инструктажем должностных лиц практически всех стран Латинской Америки{609}.
В 1983 г. д’Обюссон очень точно передал суть подлинной идеологии антикоммунизма. «Вы можете быть коммунистом, — сказал он репортеру Лори Беклунд, — даже если сами не считаете, что вы коммунист»{610}.
Когда в Сальвадоре началась гражданская война, военные при поддержке Рональда Рейгана сделали тактику выжженной земли стандартным элементом своего modus operandi. 11 декабря 1981 г. появились сообщения о бойне в деревне Мосоте. Сальвадорские войска казнили более 900 мужчин, женщин и детей, расстреляв их из штурмовых винтовок, произведенных в США. На следующий день Рейган назначил Эллиота Абрамса, в прошлом либерала гарвардской выучки, помощником госсекретаря по правам человека и гуманитарным вопросам. Выражаясь без обиняков, его работа состояла в том, чтобы окорачивать прессу, пытающуюся расследовать деятельность союзничавших с США правых режимов, и прикрывать их от критики возмущенных правозащитников.
Абрамс назвал сообщения о бойне в Мосоте, включая опубликованные в The New York Times, коммунистической пропагандой{611}. Это самый известный на сегодня пример зверства, совершенного в ходе гражданской войны в Сальвадоре, но этот эпизод составлял лишь ничтожную долю насилия, обрушившегося на гражданское население этой страны. Варварство продолжалось долгие годы, лишь усугубляясь со временем, потому что Вашингтон так и не позволил правому правительству выработать политическое решение проблемы повстанцев. Поскольку у повстанцев были связи с «коммунистами» в Никарагуа, любые переговоры, согласно логике Рейгана{612}, были невозможны.
Самая страшная кровавая бойня в Западном полушарии в ходе развязанной США холодной войны произошла в Гватемале — самой большой стране Центральной Америки, где в далеком 1954 г. ЦРУ одержало свою первую крупную «победу».
Маленькая община Илом приютилась между мглистыми горами на северо-западе Гватемалы — ближе к мексиканской границе, чем к столице страны. Здешние обитатели, майя, говорящие на языке ишиль, а не на испанском, десятилетиями вели натуральное хозяйство или работали за гроши на ближайшем ранчо. Это ранчо принадлежало богатым белым людям, было расположено на земле, отнятой у майя несколько столетий назад, и с годами становилось все больше.
Илом находится слишком далеко от города Гватемала, чтобы на нем как-то сказалась едва начавшаяся земельная реформа, которую пытался провести Хакобо Арбенсо в 1954 г. Жители почти и не слышали о реформах, задушенных ЦРУ.
Однако в 1981 г. в деревню пришла мировая политика. Сначала туда зашла Партизанская армия бедняков. На испанском языке партизаны объяснили, что они на стороне майя, что устраивают революцию, которая поможет им вернуть свою землю, и будут сражаться за них.
Хосефа Санчес Дель Баррио, которой тогда было 16 лет, вспоминает, что большинство жителей вежливо выслушали это сообщение, хотя его содержание озадачило их.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
