— Бакстер? — Она взглянула на него с насмешливым удивлением. — Что-то не так?
— Нет, то есть да. — Он усиленно подбирал подходящие слова. — Когда все закончится, я хотел бы поговорить с тобой о будущем наших отношений.
Она растерянно захлопала ресницами.
— О будущем?
— Черт возьми, Шарлотта, это не может так продолжаться, и ты это прекрасно понимаешь.
— Мне казалось, все идет как надо.
— Связь может длиться не больше нескольких недель.
— Нескольких недель?
— Ну, может быть, нескольких месяцев, — уступил он. — Потом все это становится ужасно утомительным.
Она застыла.
— Да, конечно, утомительным. Обрадовавшись, что она так быстро уловила суть,
Бакстер продолжал:
— Во-первых, тайная связь неудобна.
— Неудобна.
— Я имею в виду всю эту беготню в поисках уединенного уголка, где бы мы могли, гм, изливать друг другу свои чувства, — пояснил он. — Согласен, можно использовать для этих целей и лабораторный стол, и карету, и библиотечный диван, но в конце концов все это быстро надоедает.
— Надоедает. Понятно.
— Мужчина моих лет предпочитает удобства собственной постели. — Он вдруг живо вспомнил: в тех немногих случаях, когда они с Шарлоттой предавались любви, отсутствие кровати не играло никакой роли. — По большей части.
— Бакстер, тебе же всего тридцать два!
— Возраст здесь ни при чем. Я никогда не собирался становиться акробатом.
Она опустила глаза.
— До сих пор я считала вас весьма ловким, сэр.
Он предпочел проигнорировать это замечание.
— И потом, в любой момент могут поползти слухи о нашей с тобой связи, а в этом мало приятного, уверяю тебя. Тем более мы пришли к выводу, что это может повредить твоей карьере.
Она надула губки.
— Да, это верно.
Он порылся в голове в поисках очередного аргумента. И вдруг вспомнил самый очевидный из всех аргументов, от которого у него все сжалось внутри. Он с трудом перевел дух, чтобы успокоиться.
— И ты не должна забывать, ты можешь забеременеть.
— Мне известно, что существуют специальные приспособления для джентльменов, которые позволяют этого избежать.
— Не исключено, что уже поздно, — мрачно возразил он. — Вот в этом-то и состоит главное неудобство тайной связи. Шарлотта, существует множество причин, по которым наши теперешние отношения не могут продолжаться бесконечно.
Она молча смотрела на него, не говоря ни слова. В этот момент Бакстер готов был променять все секреты философского камня на возможность прочесть мысли, прячущиеся за выражением ее глаз. Она бросила взгляд за его плечо и улыбнулась.
Гамильтон нарушил молчание легким покашливанием.
— Бакстер? Нам пора идти.
— Черт побери. — Бакстер оглянулся. Позади него стояли Гамильтон и Ариэл. Оставалось только надеяться, что они не слышали их разговор. — Да, уже время. Мы должны уходить.
— Бакстер. — Шарлотта снова дотронулась до его руки. — Помни, ты обещал нанести мне визит сегодня вечером.
— Да-да, я заезду к тебе по дороге домой и расскажу, как все прошло. — Он коротко кивнул Ариэл и, повернувшись, стал пробираться через толпу к выходу.
Гамильтон насмешливо вскинул бровь, затем с галантной учтивостью склонился поочередно над ручками Шарлотты и Ариэл. Девушки в ответ присели в реверансе.
Бакстер чуть не застонал, увидев это.
Гамильтон откинулся на зеленые бархатные подушки сиденья своей щегольской кареты и принялся разглядывать Бакстера.
— Почему ты прямо не попросишь ее выйти за тебя замуж?
— О чем, черт побери, ты говоришь? — буркнул Бакстер.
— Я слышал часть вашего разговора и пришел к заключению: ты пытался убедить Шарлотту, что законный брак обладает большими преимуществами, чем случайная связь. Зачем, скажи на милость, ходить вокруг да около?
— Мои отношения с мисс Аркендейл тебя не касаются.
Гамильтон лениво вертел в руках трость.
— Как скажешь.
— Более того, если ты еще раз осмелишься произнести слово связь вместе с ее именем, я обещаю тебе, что ты лишишься не только своего состояния, но и не досчитаешься передних зубов.
— Все это так серьезно?
— Предлагаю переменить тему.
Гамильтон покачал головой:
— Может быть, ты человек ученый, братец, но во всем, что касается женщин, безнадежно глуп. Тебе бы следовало побольше читать Шелли и Байрона и поменьше заниматься химией.
— Поздно пытаться изменить мой характер. Да и незачем.
— Почему ты так говоришь? Совершенно очевидно, что Шарлотта питает к тебе нежные чувства.
При этих словах у Бакстера затеплилась надежда, и он сам на себя разозлился.
— Ты так думаешь?
— Даже не сомневайся в этом.
— Я ей, может, и небезразличен, но вряд ли она согласится выйти за меня замуж.
— Тогда тебе остается убедить ее, что с ее стороны это будет единственно правильное решение.
Бакстер сердито насупился.
— Именно это я и пытался сделать несколько минут назад, но ты мне помешал. Гамильтон хитро усмехнулся:
— Отец говорил, что мне есть чему поучиться у тебя. Но, возможно, и ты можешь брать у меня уроки. Не стесняйся спрашивать у меня совета, когда возникнет необходимость.
— Если ты еще не забыл, нас ждут более неотложные дела.
— Я не забыл.
— Ты взял с собой пистолеты?
— Да, конечно. — Гамильтон похлопал себя по карману верхнего сюртука. — Целых два. А ты?
— Я мало практиковался в свое время — стрелок из меня никудышный. Поэтому я предпочитаю различные инструменты.
— Какие именно?
Бакстер вынул из кармана стеклянный пузырек и протянул его Гамильтону:
— Вот такие.
Гамильтон с любопытством осмотрел пузырек.
— Что это?
— Что-то вроде мгновенной вспышки. Разобьешь стекло, и будет небольшая, но очень яркая вспышка. Свет держится две-три минуты и может ослепить противника. Если ее держать рядом с горючими материалами, например лучинами для растопки, то от нее может вспыхнуть огонь.
— Чертовски здорово придумано. А где ты это взял?
— Сам сделал в лаборатории.
Гамильтон загадочно улыбнулся:
— Наверное, мне следовало внимательнее читать «Беседы о химии». Когда все будет позади, может, ты покажешь мне самые интересные из твоих опытов?
