уж много.
Гаэтано побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Переговоры между заклятыми врагами — всегда нелёгкое дело, а сейчас кардиналу приходилось совсем туго. Все козыри были на стороне противника. Оборотень, несмотря на то, что стоял со скованными за спиной руками и кривил лицо от боли в обожжённых серебром запястьях, был хозяином положения.
— Как я могу проверить, что Чезаре жив?
— Никак, — словно сплюнул верволк. Он вообще предпочитал говорить короткими отрывочными фразами, как будто жалел сил на произнесение лишнего слова.
— Ты смеёшься, нечисть? — вскипел кардинал.
Парламентёр промолчал.
— То есть я должен поверить в честное слово оборотня? Увести войска, а потом получить голову моего давно убитого сына?
— В данный момент он жив. Если ты выполнишь наши условия, то мы его не убьём. Мне нечем подтвердить это. Ты, человек, можешь или поверить, или не поверить. Выбирай сам. — Похоже, верволк произнёс самую длинную речь за сегодняшнее утро.
Принять решение главе инквизиции было трудно, и он решил задать уточняющий вопрос:
— Сколько у меня времени на раздумье и осуществление требований, если я соглашусь? Войска не выведешь за пять минут.
В глазах оборотня мелькнуло торжество. Как известно, если враг допускает возможность уступок, значит, он на них уже пошёл.
— Конрад ждёт ответа в течение трёх дней. Считая сегодняшний. Если в течение этого промежутка будут какие-то агрессивные действия с вашей стороны, то пленник умрёт. Если по истечении срока ответа не будет или он будет отрицательным, то пленник умрёт. И наконец, если меня убьют или подвергнут пыткам, то пленник умрёт.
— Откуда же в стае узнают о твоей смерти? — ехидно прошипел Гаэтано, у которого уже появилась мысль отыграться на посланнике за свою беспомощность.
— Лионелла и Конрад почувствуют, если что-то пойдёт не так.
Влад приходил в себя долго, путаясь в обрывках каких-то видений, снов или галлюцинаций. Опять мелькали эпизоды прошлой жизни, но очень коротко, без сюжета, и чудились чьи-то слова, то ли слышанные когда-то, то ли рождённые сознанием в бреду. Очнулся он с чётким осознанием, что срочно нужно идти к цели. Правда, к какой — потерялось в тумане обморока. Как всегда после беспокойных сновидений казалось: вот сейчас вспомнится, всплывёт в мозгу, но от напряжения только стучало в висках.
Знакомый уже шатёр-лазарет. Хотя вполне возможно, что и другой — вряд ли интерьеры особо различаются. На соседнем лежаке расположился Арман Лерой, уже пришедший в себя и явно задумавшийся о смысле жизни, если судить по глубокомысленному выражению лица.
— Доброе утро, — буркнул Влад, хоть точно знал, что не доброе, и не вполне был уверен, что утро.
Француз вяло кивнул и ошарашил собеседника вопросом:
— Тебе название Город Призраков о чём-то говорит?
Влад хлопнул себя по лбу. «Точно! Вот оно! Именно туда и надо идти! Вспомнил! Ээээ… а почему надо?» Взъерошил волосы на затылке и поинтересовался:
— А ты-то откуда о нём знаешь?
— Приснилось. Как будто иду через лес с кем-то… с проводником каким-то… и он мне говорит: «Мы уже близко к Городу Призраков». Больше не помню ничего, только фраза в память врезалась. Так тебе знакомо такое место? Оно на самом деле есть?
— Чёрт его знает, может и есть. — У Влада проснулось непонятно откуда возникшее желание выяснить про таинственное «месторождение артефактов» побольше. Конрад в том единственном разговоре очень скупо рассказал о древнем поселении. «Ага, вот у меня других проблем сейчас нету, как только о старинных легендах размышлять!» — Слышал это название пару раз от местных.
— Кстати, — перебил Арман. — Где мы? Какие местные? Что вокруг происходит вообще?
— Постой, постой! — поднял ладонь Влад. — Не всё сразу. Я объясню, мне не жалко, но спорим, ты подумаешь, что я свихнулся?
— Я уже и в собственном душевном здоровье не уверен. Так что говори как есть, не томи.
Лерой с досадой отметил, что и те немногие дарованные экспериментаторами вещи — фляжка и сигареты — исчезли. На виске, под волосами, вздулась здоровенная шишка, пульсирующая болью. И почему-то заныла левая рука, вся, от плеча до запястья. Засучив рукав, Арман увидел зажившие, но не очень старые шрамы, похожие на следы ожогов.
Слушая историю Влада, француз старался не слишком высоко задирать брови и по возможности не вставлять скептических замечаний. Рассказ походил на выдумку писателя-фантаста или действительно на бред сумасшедшего.
«Вроде всё логично. Но слышал где-то, что у шизофреников, например, с логикой всё нормально, просто предпосылка для рассуждений берётся неправильная. Ладно, любая информация ценна. Хотя бы как сведения о человеке, который сидит напротив».
Одновременно Арман принялся просчитывать способы своего поведения в мире, описанном Владом. Мозг занялся задачкой скорее по привычке, потому что в существование оборотней, магии и прочих атрибутов сказки он не поверил. Ни один из описанных товарищем по несчастью воинствующих лагерей Лерою не приглянулся. По причине атеистических убеждений союз с инквизицией был исключён, тем более, что свободолюбивая натура француза возмущалась против организаций с такой жёсткой иерархией. По последней причине не понравилась ему и стая волков-перевёртышей. По словам Влада там единолично заправлял маг с авторитарным складом характера, да и полузвериное существование в чаще леса, на лоне природы, не казалось райским. Арман сразу подметил некую узость кругозора собеседника. «Упёрся в одно. Оборотни и инквизиция. Всё, нету больше ничего. А мир-то огромен и многогранен. Наверняка и стран много, и городов, и народов. Эх, сведений мало. И война эта странная. Нестыковка на нестыковке. Сотню лет сидели на месте, потом решили посражаться. Из-за чего? Почему именно сейчас? Проклятье, размышляю так, как будто это всё правда!»
Влада понесло. Изначально он не собирался так откровенничать с бывшим противником, но впечатлений накопилось чересчур много, а поделиться до этого было не с кем. Наёмник оказался благодарным слушателем, не перебивал и даже время от времени кивал, принимая к сведению очередной факт, иногда, ближе к концу повествования, задавал вопросы. Правда, ни на один парень не смог внятно ответить. Лерой с ходу схватывал военно-политическую ситуацию и интересовался тем, что Владу и самому хотелось бы выяснить.
«Да, союзник из наёмника выйдет отличный, — подумал парень. — Хотя всё равно, как вспомню лица погибших ребят… Эх, в другой ситуации бы с тобой встретиться…»
Лоренцо давно заметил, что если день не задался с утра, то так просто в норму жизнь не придёт. Солнце далеко не успело доползти до зенита, а кардинал вновь призвал советника на важный разговор. Санктификатор предположил, что обсуждаться будет послание оборотней и не ошибся. Вот только не ожидал, что глава инквизиции
