Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
Будущий директор Черноморской компании станет богатым и могущественным человеком, под чьим контролем окажется не только промышленность страны, но и вся торговля между Востоком и Западом.
При всей своей увлеченности Билиштейн достаточно объективно оценивает сырьевые ресурсы дунайских княжеств и перспективы развития торговли. Генерал русской армии Фридрих Вильгельм (Федор Васильевич) Бауер, составивший карту района, несколько позже опубликовал сходное описание страны, уделив больше внимания быту и нравам жителей, государственному устройству («Исторические и географические мемуары о Валахии», 1778)[545]. Он также достаточно высоко оценил молдавские вина и посвятил немало места рассказам о золотоносных реках и рудных жилах. Не забыл упомянуть их и Шарль де Пейссонель, в 1750‐е гг. торговый консул Франции в Крыму, затем в Кандии и Смирне, еще в 1762 г. составивший для министерства подробный «Трактат о торговле на Черном море», опубликованный лишь через 25 лет[546]. Пейссонель проанализировал все возможные статьи экспорта и импорта Молдавии и Валахии. Он доказывал, что для развития торговли с дунайскими княжествами Франция должна открыть там консульство, и также предложил создать Черноморскую компанию с центром в Константинополе. Сходные планы выдвигали многие. В июле 1757 г. французское посольство в Петербурге отправило в Версаль мемуар об открытии торгового дома на Черном море[547]. В этом году была создана для торга из Темерниковского порта в Константинополь привилегированная компания Хостатова с товарищами[548]. Шевалье д’Эон в «Общем мемуаре о российской торговле» (1766) рассказывает о Черноморской компании, которая должна была начать свою деятельность в России в 1760 г., и предлагает создать торговый дом в Марселе, который монополизировал бы деятельность в этом регионе («План торговли на Черном море»)[549]. В 1763 г. тульские купцы Иван Володимеров, Ларион Лугинин, Михайла Пастухов и Михайла Грибанов создают компанию для торговли со Средиземноморьем; в долю входят Г. Н. Теплов и сама императрица, адмиралтейство дает тридцатипушечный фрегат и команду за казенный счет, пошлины уменьшаются на четверть. В 1766–1786 гг. комиссия о коммерции рассматривает проект учреждения большой купеческой компании для торгу в Средиземном море с привилегиями на 30 лет и уставным капиталом 500 тысяч рублей; но сам Теплов кладет его под сукно. Похоже, что этот опыт навсегда отвратил Екатерину II от участия в коммерции[550].
Бернарден де Сен-Пьер пишет в Петербург Дювалю (Париж, 24 ноября 1767 г.): «Здесь нынче человек, составивший проект Компании на Черном море; если он преуспеет не более, чем в своих российских предприятиях, жалко мне его акционеров, коли он таковых сыщет»[551]. В 1779 г. Гримм переслал Екатерине II составленный во Франции мемуар о развитии русской торговли на Черном море[552]. В 1780 г. в министерство иностранных дел Франции поступает извлечение из мемуаров барона де Тотта, посвященное французской торговле на Черном море[553]. Полностью его мемуары о турках и татарах, о том, как он был консулом в Крыму во время Русско-турецкой войны, как помог укрепить Дарданеллы и сделать их неприступными для русского флота, были опубликованы позднее[554].
Со своей стороны, Молдавия и Валахия не жалели усилий для того, чтобы преодолеть турецкую монополию на торговлю и проникнуть на европейский рынок. По подсчетам румынских исследователей, в конце XVIII в. были поданы десятки мемуаров и записок на эту тему, но турецкая монополия будет отменена только в 1829 г., после Андрианопольского мира.
Граф де Вержен, которому Билиштейн вручил свой мемуар, в восточном вопросе разбирался отменно, недаром он был послом в Константинополе с 1755 по 1768 г., а в 1767 г. представил в Версаль графу де Шуазелю докладную записку о торговле на Черном море[555]. План Билиштейна, предполагавший своего рода экономический союз с Молдавией и Валахией, имел ряд недостатков. Во-первых, Черноморская компания вступила бы в конкуренцию с французскими торговыми домами, прочно обосновавшимися в Турции. А ведь ради их поддержки Франция была готова во время войны послать свой флот к берегам Леванта. Во-вторых, активное проникновение на Балканы могло вызвать противодействие как со стороны Турции, так и со стороны России. Версаль ответил отказом.
Билиштейну ничего не остается, как попросить у князя И. С. Барятинского паспорт для возвращения в Петербург: поскольку ответа на прошение об отставке он не получил, то может считать себя состоящим на службе. Князь берет у него для ознакомления мемуар, велит снять копию и посылает ее вице-канцлеру графу И. А. Остерману вслед за своим донесением[556].
В Петербурге мемуар Билиштейна не мог снискать одобрения, ибо в корне противоречил торговым и политическим интересам России. В июне 1776 г. лотарингец вновь обращается к Н. И. Панину с просьбой о помощи: денег нет ни на житье в столице, ни на дорогу, вещи все заложены. Он сам виновен в своих несчастьях, но, быть может, милостивая государыня соблаговолит простить его прегрешения и даст ему отставку по всей форме, чтоб на детей не пал позор отцовского увольнения со службы[557]. В июле барон получает отставку и паспорт для возвращения в родную Лотарингию со старшим сыном и дочерью[558], а также остаток жалованья, 559 рублей[559]. Но в списках отъезжающих, которые печатают «Санкт-Петербургские ведомости», ни в этот год, ни в следующий он не числится. По всей видимости, Билиштейн снова отправился к жене, ибо в 1777 г. он принимает участие в судебном процессе в Молдавии. 24 сентября 1777 г. суд выносит решение в пользу Ирины Росетти, она получает денежную компенсацию и право выкупить треть отцовского имения. Но странное дело: через неделю, 30 сентября, Ирина идет на мировую со старшей сестрой Марией и отказывается от всего, что ей присудили, причем подписывается она своей девичьей фамилией[560]. О Билиштейне в договоре не упоминается, и с той поры всякий след его теряется. Жюстен Ламуре, автор статьи о Билиштейне в биографическом словаре XIX в., утверждает, что жена «сперва тщетно пыталась принудить его перейти в другую веру, а потом погубила: он пал жертвой преданности своей религии»[561]. История кажется абсурдной, ибо Росетти – такие же христиане, как Билиштейн, только они православные, а он – католик или протестант. После шести лет брака и двух детей можно найти лучший предлог, чтобы избавиться от опостылевшего мужа. В тот же 1777 год по приказу султана убили господаря Гику: приехавший из Константинополя чиновник пригласил его к себе, попросил выйти сына и врача под предлогом государственной тайны. Тут же выскочили из соседней комнаты трое янычар, накинули
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
